Маргарита ничего ему не ответила, лишь опять улыбнулась.
Напоследок, с началом часа Целомудрия, в Лодэнии пили из чаш похлебку – перетертую жидкую кашицу из овощей: горячую зимой и холодную летом. Горшок с ней ставили на столешницу буфета в обеденной. Вчера прислужники налили похлебку для орензчан в бокалы и любезно принесли их в Большую гостиную, но «чужеземцы-варвары» отказались от того, что пахло чесноком. Одна Маргарита, носившая в чреве дитя, уже проголодалась и с удовольствием испила «чесночной каши». Кстати, лук, чеснок, хрен и редьку в Лодэнии кушали даже изнеженные аристократки. Только капусту богачи здесь тоже презирали, ведь бедняки ее ели круглый год.
После обеда хозяева Рюдгксгафца повели гостей в уборные. Одни дамы пошли в помещение у часовни, другие в свои покои, а мужчины направились из проходной залы в соседнее с дворцом здание (то, что было с тремя сводчатыми проходами в парк), поднялись на второй этаж – там был длинный коридор, а в его конце – дверь в мужскую уборную.
Смотритель замка Линдсп Вохнесог остался следить за приборкой в обеденной, но успел шепнуть Эгонну Гельдору:
– Сегодня, в семь и две триады часа, у задней калитки.
Белокурый красавец кивнул и направился вслед за Рагнером. Он с ненавистью смотрел на его широкую черную спину и думал, что во что бы то ни стало соблазнит Мирану: во-первых, красавицу он страстно желал, во-вторых, страстно желал как-нибудь посильнее задеть Рагнера, если не унизить. Кары Эгонн Гельдор ничуть не боялся, ведь приходился королю братом по жене, а Рагнер всего лишь был его племянником, хоть и кровным. Охранителей опять же можно было нанять, даже охранителей с ружьями. Вот только соблазнение Мираны не казалось Эгонну полноценной местью – к ней его и так влекло.
Зато, спустившись в Большую гостиную, Эгонн увидел там супругу Рагнера – по-детски юную, субтильную, невзрачную Хильде. В полном одиночестве она стояла у витражного окна и печально смотрела на море. Идея, как отомстить Рагнеру, осенила Эгонна молниеносно.
– Герцогиня Раннор, – подошел к ней граф и вкрадчиво заговорил: – Дама Хильде, прошу покорно выслушать меня, ведь я ждал возможности поговорить с вами весь вечер… Зачем еще я терпел бесконечные грубости от вашего супруга, а сразу же не покинул этот дом? Всё ради надежды… на подобный миг.
– Надежды?.. – недоумевала кроткая, тихая Хильде и розовела под горячим синеоким взглядом.
– Вы сочтете это дерзостью… Но я дерзну и признаюсь. С тех самых пор, как я увидел вас на вашем венчании, то потерял покой! И хожу в этот дом по глупым поводам ради вас – добрая, набожная, безупречная дама Хильде.
