Алая полоска рассвета расширилась, осветив низкие перистые облака. На горизонте показались яркие паруса и драконьи стяги приближающейся эскадры господина Акона. Несколько неказистых торговых шхун огибали их на внушительном расстоянии, опасаясь нарушить идеальный строй.
Город-порт и треугольный замок озарились наиярчайшей россыпью разноцветных, приветственных огней – госпожа Рифа всегда любила эффектные жесты.
Солнце медленно уходило за горизонт, окрашивая горизонт желто-багряным.
Треугольный замок был переполнен громкими разговорами и суетой перед предстоящим торжественным ужином. Грифон слышал, с отвращением ощущал весь этот гомонящий людской муравейник и не имел никакого желания покидать тихую темную башню. Отлив вновь обнажил острые камни у ее подножия, трогая, закручивая у кромки воды несколько потрепанных, уже сероватых перьев. Тело Элики пропало, проглоченное волной и жадными водоворотами на дне залива. Упрямый пеликан, вероятно, отправился следом за ней в холодную глубину.
Стерх резко встал и подошел к высоким окнам. Город-порт ожил, принарядившись разноцветными флажками и пушистыми букетами. Замок деятельно шумел, но леди Элику отчего-то до сих пор никто не пригласил спуститься к ужину. Синие дымные змеи за день угомонились и висели теперь почти неподвижно.
Лай моргнул и заинтересованно приподнял голову. От взмаха его черных крыльев стопка бумаг на столе накренилась и начала медленно осыпаться на пол.
Доктор фамильярно подмигнул грифону и протянул руку к оконной створке, коснувшись стекла лишь кончиками пальцев…
Бумаги вдруг застыли в воздухе ступенчатой дорожкой – от стола к пестрому узору на ковре. Город-порт, треугольный замок, люди, аляповатые цветочные гирлянды на планшире ведущего корабля; холодный залив ровный, будто глазурь, и багряное солнце… все превратилось в декорацию. Обезличенную. Тихую.
Тишина. Мгновенная и абсолютная.
Лай понял, что для него есть смерть – это тишина. Остановившееся время. Грифон навострил уши, подергивая блестящими вихрами, напряженно принюхался – было пресно, и вскочил на ноги.
Нечеловек смотрел на него неподвижно, оценивающе, холодно. Черно.
Грифон, не выдержав подобного рода гляделок, отвел взгляд, съежившись, а когда снова выпрямился, Стерха у окна уже не было.
Звуки вновь хлынули со всех сторон – оглушительно, давяще, жестко. Стопка бумаг с громким шелестом обрушилась на пол. Треугольный замок вдруг загомонил так, что Лай ошалело заметался по комнате. Визг, испуганные возгласы, полные отчаяния крики…
