Рыча от натуги и помогая не упасть медленно сползающему с него, как со столба, агенту, Женя из последних сил постарался сгруппироваться, и рывком бросил свое тело вверх, стараясь зацепиться за балку сгибом локтя, потому что резко увеличившийся вдвое вес, пальцы уже не выдерживали.
Получилось!
От напряжения пот катил с него градом, что отнюдь не облегчало положение, а еще больше усугубляло ситуацию. Прислонившись лбом к холодному металлу и тяжело дыша, Евгений постарался не дергаться, позволив Герману использовать себя в качестве опоры. В конце концов, измотанному от дикого напряжения агенту удалось подтянуться, и снова ухватиться за решетку. Перебирая руками по ней, как по лестнице, и отцепившись, наконец, от сокамерника, он полез на поверхность.
Добравшись до последней перекладины, Герман замер, не торопясь высовываться. Взрывы, казалось, стихли, но топот и стрельба, сопровождавшиеся криками, продолжались.
Евгений ничего уже не соображал, в ушах гудело от адского грохота, а плечевые суставы, казалось, вывернуло наизнанку.
Задрав голову, чтобы посмотреть, как там Герман, он увидел внезапно показавшуюся сверху чью-то протянутую руку, и резкий хриплый голос скомандовал им подниматься. Нежданным спасителем оказался один из освободившихся заключенных, который, схватив за шкирку Германа, ловко вытащил его наружу. На долю секунды Жене показалось, что напарник его бросит, но опасения оказались напрасны. Перегнувшись в люк, агент с силой схватил его за запястье, и стал тянуть новоявленного друга вверх. С трудом оторвав от решетки онемевшие пальцы, Евгений, перегнувшись через край, вывалил свое тело на пол. Но отдышаться Герман ему не дал. Пинком заставив подняться, сопровождая действия отборной бранью, он почти что протащил напарника на себе через зал, и, зашвырнув его в угол, рухнул рядом, прижавшись к полу.
Рассмотреть, что творится вокруг, не представлялось возможным. Все заволокло плотной завесой дыма, словно пеленой, кое-где виднелись всполохи догорающего огня. В отдалении слышались затихающие уже выстрелы, куда-то бежали вырвавшиеся из камер ликующие заключенные.
Мимо укрытия, за которым Герман с Женей притаились, один из арестантов с обезумевшим взглядом волок по полу за шиворот окровавленного охранника, который еще дышал, но уже не в силах был сопротивляться. Дотащив его до центра зала, заключенный остановился, и, оседлав бедолагу, с садисткой улыбкой принялся его душить.
