, как встопорщился! – процедил он. – Поди запретное, таишь за пазухой, али неведомое зелье в коробах прячешь, кое в наш Поляно-Галльский град, ты за ради прибытка или людской погибели, внести задумал?!».
После сего оскорбительного высказывания, я гневно распахнул уста, но только выдал краткое: «Ой-ё-ёй!». Поскольку из-под крышки заплечного короба, взметнулась чёрная лапа и болезненно влепила, по моему уху! Приходя в себя, я оглушённо замер, а подрастающий Питин, таким молниеносным действом, предотвративший ругань, вылез из короба и расположившись на моём плече, начал умываться. Между делом, поглядывая на растерявшихся молодцев…
Толстый повеса опомнился первым и указав на Питина, наигранно выкрикнул: «Добры молодцы! Полюбуйтесь на сего Грозного пардуса, коий желая подрасти, важно мурчит и гордо пыжится, а по воле Волоса, прибавляет только в моргалках! Ха-ха-ха!». Недобро посмеявшись, он заговорщицки обратился к сидевшему подле тына, длинному сотоварищу: «Друг мой, любезный Мстиша, проверь-ка сего ершистого боя! Погляди-ка повнимательней, может в его заплечном коробе, меч-кладенец самого царя Гороха, вместе с Живой и Мёртвой водой легов, нечаянно запропастился?!».
После речённого непотребства, пузатый враль, подобострастно взглянул на видного молодца, ожидая разрешения на досмотр, а невозмутимый Питин, немедля запустил когти в моё плечо! Причём так глубоко, что от внезапной боли я вытянулся струной и позабыл о гадких насмешках, вместе со своей, кипящей обидой! Вот когда Мстиша, лениво поднялся и опираясь на древко сулицы, приблизился к нам.
Тройки частей, мне хватило для того, чтобы не подавая вида, перетерпеть боль и придя в себя, вежливо поинтересоваться: «Добры молодцы! Подскажите любезно, не в вашем ли граде, проживает Микула, по прозвищу Ратный кудесник?». Заслышав известное прозвище, старшой удивлённо вздёрнул брови и кивнув сотоварищам, казённо поинтересовался: «Пошто отрок, тебе потребен сей муж?».
Только ответить я не успел, поёлику Мстиша, заглянув под Глаин плат, вдруг отпрянул и потрясая сулицей, испуганно заголосил: «Чур меня огради! Ведь она, совсем чёрмная!!! Изыди вон, вражья душа!». После чего, обрюзглый пузан, враз насупился и начал вторить дружку: «Гони их в шею, старшой Гордыня! Итак видать, что больные они!».
Поглаживая аккуратную, коротко остриженную бороду и недовольно хмурясь, старшой задумчиво поинтересовался: «Твоя бабка шо, изводя поганых гнид, свой светлый лик, вместе с перстами и власами, берёзовым
