по сравнению с письменными текстами радио выглядело как нечто более универсальное надёжное ведь если текст обязательно должен кто-то прочесть то радио находясь в толще шумов и голосов отличалось анонимностью обращённостью в никуда оно просто звучит в безжизненных землях в опустошённых зомбиапокалипсисом городах потенциально имея в себе импульс донести какую-то информацию радио может в считанные секунды раствориться в эфире стать паром скользящим над бездной
Идея радио служила единственным проблеском в сгущающейся пустоте, если пустота вообще может сгущаться. Я искал мануалы, инструкции; в любой из них говорилось о необходимом софте, какая требуется скорость коннекта. Ни один из пунктов моему компу не подходил, и скоро я всё бросил.
Изредка появлялся на StopPlay.
Может и хорошо, что всё пропадом пропадёт? Смысл тревожится, раз исход ясен – тотальное стирание, выведение пятен, которые ставит на белизне мира человеческое существование, паразитическое, патологическое, живущее то в сожалениях, то в ожиданиях, но никогда – в настоящем. И всё равно – сомнения. И, кажется, руки немножко дрожат, пересчитывая мелочь на кассе. И как утром было хорошо и прохладно, и никто не знал, что на город опустится мгла. Я понимаю – это всё образы, литературные тропы, и на самом деле всё обстоит иначе; что-то мешает выйти навстречу мирозданию, распахнуть объятья… Какая-то мелочь, изъян, мешает жить нормальной жизнью, войти в поток, прочувствовав его пульс. С другой стороны, не состоит ли жизнь целиком из изъянов, а искажением, в свою очередь, является теория, что жизнь изначально безупречный механизм, совершенство которого моё детское, незрелое сознание никак не может узреть и принять. Я давно перестала верить в сказки, что взрослые знают всё и разбираются во всём; в их глазах порой видишь столько растерянности и страха, замечаешь немую мольбу о помощи, но что ты можешь – стоит лишь раз намекнуть, что они в чём-то допустили ошибку, как тебя тотчас ставят на место, заводя старую пластинку: ты не в том возрасте, ты ещё мала, ты ещё ничего не понимаешь. И граница становится фронтом, никто никого не понимает, или не хочет понимать, или понимает, но не желает начать переговоры, и никто никогда не в том возрасте. Перемирие просто очередная фаза войны, короткая передышка в долгой, практически бесконечной череде сражений, в которых люди с фанатичным рвением удобряют собой почву – только за тем, чтобы потомки возобновили вечный конфликт, ведь война и есть мир, и не может быть иначе, кроме как в затопленной кровью земле находить смысл жить дальше, а в жизни толка нет, если нет войны.
