— Я дам тебе автограф, но если он появится на eBay, то разозлюсь.
— Ты Мерзость, и не пройдёшь через эти святые врата.
Мне следовало это предвидеть. Никогда не доверяй ангелу. Мы оба зажигаем свои гладиусы и набрасываемся друг на друга. Даже раненый, ангел нечеловечески быстр и силён, но и я тоже. Он не попадётся дважды на один и тот же трюк, так что я держусь ближе к нему. Он не может как следует замахнуться, а со своей раненой рукой не может и оттолкнуть меня достаточно, чтобы я оказался в зоне рассечения. Но он понимает, что я делаю, и пинает меня по ноге. Когда я спотыкаюсь, он заносит меч над головой и наносит удар мне в спину. Я вижу его приближение и поворачиваю плечи, так что он получает лишь кусочек меня. И всё же, удар обжигает, как ничто из того, что я когда-либо испытывал прежде. Ощущение во многом как от волшебного пылающего меча.
Я резко бью головой вверх ему в подбородок, и отбрасываю его. Делаю замах ему в плечо, но этот хер играл в опоссума. Он хватает меня за горло той рукой, которую я считал раненой, другой заносит меч и опускает его мне на голову. Я брыкаюсь ногами и падаю на спину, увлекая его за собой. Пока мы падаем, я делаю взмах мечом между нами. Ангел приземляется сверху, и мой гладиус гаснет.
Он крупный, и со всеми этими доспехами ощущение, будто у меня на груди решил устроить представление кордебалет. Мне требуется вся своя сила, чтобы скатить его с себя. Как только он начинает двигаться, агрессивности поубавилось. На самом деле, в процессе он слегка потерял в весе. Его левая рука отвалилась там, где я перерезал её в процессе падения.
Я снова являю гладиус и слегка провожу им по его лицу, награждая похожим на один из моих шрамом. Он остаётся лежать на спине, глядя на меня снизу вверх. Ангелы не истекают кровью, но оттуда, где раньше была его рука, вытекает что-то густое и прозрачное, закрывая рану.
— Тебе повезло. Я хочу, чтобы ты оказал мне услугу больше, чем хочу убить тебя. Это твой второй шанс остаться в живых. Третьего не получает никто.
Он на секунду закрывает глаза, затем поворачивает голову туда, где у него нет руки.
— Я согласен.
— Поклянись, ангел. Поклянись святой клятвой, которую не можешь нарушить.
Он дважды моргает. Пристально глядит на солнце. Он думает: «Отец, для чего ты оставил мою задницу?». Потому что он не может ставить тебя выше остальных подхалимски поющих осанну ангелов. Либо же, как и все мы, ты просто ещё одна букашка на его ветровом стекле.