Нюта пошла дальше, пальцы левой руки перебирали завитки на обоях. То ли успокоиться, то ли…
Дверь в зал – как у бабы Неши, с полупрозрачным стеклом, только белым, не цвета грецкого орешка. Нюта прижалась носом к нижнему квадрату, скосила глаза, выискивая секретное местечко, через которое – подглядывать без искажений.
Сквозь распахнутую форточку в комнату танцевал снег. Раскладушка тряслась от Викиных истеричных рыданий – обеими руками та зажимала себе рот, чтобы вештица не услышала, не увидела, не учуяла, ушла. А она стояла, согнувшись, за окном, косые глаза тлели пожаром отнятых сердец. И рука, которую она сунула в форточку, уже почти касалась острым обломанным ногтем Лёниной вздымающейся груди.
Нюта не поняла как очутилась в кровати, вся потная и дрожащая от страха. Было слишком тепло, до влажности. Очень отдалённо Нюта понимала, что описалась, как пятилетка.
Хлоп. Форточка, уже пустая, сквозь неё вынули горячее сердце и унесли в метель. Скрып. Дверь в зал с квадратиками стёкол, в которых всё не то, что на самом деле. Нюта лежала, с головой замотанная в толстое одеяло, широко распахнутые глаза таращились в напольное зеркало. Папа привёз его из Санкт-Петербурга, из большого магазина, похожего на бесконечный дом. Он всегда привозил Нюте подарки из командировок, но этот превзошёл все ожидания. Портал в Десятое королевство, Еиналеж и зеркало Злой Королевы. И в нём сквозь дрожащие ресницы Нюта видела, как медленно открылась дверь в комнату. Как в неё бледной луной вплыла Вика. Безумные глаза шарили вокруг, словно она никак не могла отыскать кровать, а в ней – двоюродную сестру. Руки тоже всё бегали, кулаки сжимались и разжимались. Наконец, она шагнула к Нюте – неожиданно робко, осторожно.
– Аня!
В горле у неё клокотнула мокрота – или слёзы натекли. Вика махнула рукой, будто не видела перед собой ничего, ступала наощупь. Снова булькнула:
– Аня…ты спишь?
Замолчи, пожалуйста, замолчи! Снег всё скрывал, но Нюта точно знала – она слышит. Снова метнула взгляд в зеркало и вся сжалась: ровно посередине груди на Викиной ночнушке чернел рваный разрез.
Нюта укусила край одеяла, зажмурилась. Вика постояла ещё немного, а потом ушла обратно в зал. Скрипнули пружины старого дивана. Нюта представила, как они лежат там вдвоём – Вика и Лёня, – совершенно пустые, живые покойники, и смотрят в окно.
Господигосподигосподи…
Скрипнула форточка – но крючок держал хорошо. Нюта слышала стон снега под чьим-то тяжёлым шагом.