– А ты правда знаешь заклинание?
Мама торжественно кивнула.
– Конечно. Меня бабушка научила. Произнеси его – и никакие ночные кошмары тебя не тронут.
Нюта скосила глаза: дверь шкафа с потускневшим от старости зеркалом была закрыта. пока что.
– Точно-точно не тронут? – От волнения голос упал до хриплого шёпота.
– Обещаю. Слушай. Пока не пересчитаешь все звёзды на небе, листья в лесу и песчинки в море – не сможешь навредить мне.
Едва дыша:
– А если пересчитает?
Мама обняла Нюту, уткнулась губами в растрёпанную макушку:
– Не сможет. Нет такого огромного числа, Нют. Так что кошмар твой будет считать, и считать, и считать…пока не исчезнет.
– Пока не сдохнет? – радостно переспросила Нюта. Мама ахнула с притворным возмущением:
– Цыц, балда! И откуда такие словечки?
– Так лёня говорит.
– Ну ладно. Пока не сдохнет.
И они захихикали, как две дурочки.
Нюту разбудил снег.
В короткий миг между пробуждением и тем, чтобы открыть глаза, в голове Нюты пронеслось невесть откуда взявшееся: «снегопад». И сердце бешено заколотилось, так, что заложило уши. В окно ничего не было видно. Только кружились, как обезумевшие, крупные белые хлопья, бились в стекло – весело и насмерть.
В квартире скрипнуло. Нет. Стон.
Нюта подкралась к двери и прильнула ухом к щели. Короткий стук – где-то в комнате ветер распахнул форточку. Внутренности над пупком скрутило безотчётным ужасом. Нюта пошатнулась, вцепилась в круглую дверную ручку. Снова стон – скорее, плаксивый вздох. Бабушка Неша? Ладони скользкие – почти как Лёнины лапы. Нюта вытерла руки о футболку, а сама вся – одно дрожащее ухо, не шла по коридору, а плыла на звуки. Огромный зеркальный шкаф отражал и множил зимнее бешенство за окнами, и Нюте уже казалось, что ноги увязают в белом, а мокрое тянет вниз. Глаза пощипывало – плохо смыла перед сном колядочный грим.
Придёт – сердце заберёт, придёт…
Бабушка Неша сидела в кровати: спина прямая, как железные ножки её старинной кровати, а взгляд – жадный, и блуждающий, и испуганный – рыскал в темноте комнаты. Форточка была закрыта.
– Бабуль. – Нюта залезла с ногами под одеяло – пружины заскрипели, – прижалась к тощей фигуре. Баба Неша перестала бормотать. С неожиданной силой она отпихнула Нюту от себя, словно больную кошку:
– Уйди. – Сдавленно, но твёрдо. – Прочь.
Нюта сползла с кровати, попятилась, больно наткнулась спиной на дверь, а потом непослушными руками захлопнула её за собой.
Что с бабушкой? Нюта укусила губу – сильно, вспухнет, – чтобы не разреветься. Шорох в зале, где спали Вика и Лёня, пока гостили тут. Уже не стоны, а сдавленные рыдания, как сквозь сжимавшую рот ладонь.