Старуха издала хриплый звук и затихла. Так с улыбкой на сморщенных губах и застало ее осеннее утро.
Рассказы
Письмо дочери
Когда умирают родители, особенно мама, ты в одночасье становишься сиротой, и неважно, сколько тебе лет – пять или сорок пять. Только тогда, когда она покидает этот мир навсегда, ты понимаешь – мама может заменить многих, но ее не заменит НИКТО. С ее уходом приходит осознание того, как же редко, встав взрослой, говорила ей слова любви и благодарности, ловишь себя на мысли, что уже никогда нельзя как в детстве, прижавшись головой к ее груди, и охватив руками шею, сказать: «Ты у меня самая-самая красивая и лучшая мама на свете! Я тебя очень люблю!». А она, ласково поглаживая легкой ладонью по твоим запутанным густым волосам, ответит: «Я тебя тоже очень люблю, Аленький мой».
В детстве, в очередной раз, разбив во дворе коленку в кровь, ты зареванная бежала к мамочке, своему утешителю, и, упираясь лбом в ее живот, горько плакала от боли и обиды.
– Давай, я подую на ранку, моя маленькая девочка, – ласково говорила она, – и сразу станет легче.
И действительно, боль мгновенно затихала, и очередная болячка заживала как «на собаке».
Став взрослой, ты прижималась уже не к маминому животу, а к ее хрупкому плечу, поливая его горючими слезами. И плакала уже не от физической боли, а от боли, причиненной предательством любимого, разрывающей твое сердце. А ты так верила в вечную любовь и верность!
И опять слышала:
– Ты же у меня умница-красавица. Вытри глазки, а то от слез они потускнеют и не будут сверкать как звездочки. Все у тебя будет хорошо, моя милая, впереди целая счастливая жизнь!
И слезы высыхали, и снова мир сверкал разноцветными красками, обещая и любовь, и счастье и удачу.
Став сама женой и мамой, только ей, своей все понимающей мамочке, ты могла доверить обиды на мужа или страхи за здоровье дочерей. Это она научила тебя быть сильной, как львица, и мудрой как сова, чтобы никто никогда не смог разрушить твое семейное гнездышко.
Но ты вновь чувствовала себя маленькой девочкой, когда она с тревогой в голосе спрашивала: «У тебя все хорошо, доченька?». И от нахлынувшей жалости к себе, снова как в юности выплачешь в ее плечо все накопившиеся обиды и горести. Потом, уже жалея ее, вытрешь тыльной стороной ладони слезы, размазывая по щекам дорогую тушь, скажешь:
– Все хорошо, мама, просто немного устала.
И услышишь утешительное:
– Ты очень много работаешь, доченька. Иди, отдохни, а я на стол накрою.
