Дмитрий Иванович еще минуту постоял, как потерянный оглядывая стены, потом махнул рукой и пошел за занавеску, посмотреть на спавшую сладко дочь. Через минуту Мария вздрогнула от стук захлопнувшейся двери и закрыла лицо руками. Слез не было. Сколько она так просидела, не помнит. Из этого состояния вывел ее зов проснувшейся дочери.
Уже лежа без сна в супружеской постели, Мария с болью размышляла об их совместной жизни, перебирая как бусинки самые яркие мгновенья. Да, он прав. Она не отдавала, а только с благодарностью брала, а всю свою женскую ласку и нежность она отдала Жану, всю, без остатка. Она никогда не отказывала мужу в супружеском долге, но даже и в эти минуты телесной близости, она была не рядом с ним, всегда между ними присутствовал тот, другой. И любящий мужчина это чувствовал, не мог не чувствовать.
Ехать Марии на материк было некуда и не к кому, и она согласилась на предложение мужа переехать в областной центр. Спустя какое-то время уже бывший муж купил Марии с дочкой небольшой домик у подножия сопки, почти в центре Магадана, а сам со своей молодой женой переехал в Ленинград. Когда Дмитрию Ивановичу было уже далеко за пятьдесят лет, молодая супруга подарила ему долгожданного сына.
Мария устроилась работать на местную птицефабрику и стала получать очень хорошие деньги. Для себя она решила, что надо заработать «северный стаж», а уж потом переехать в какой-нибудь южный город, «погреть косточки» на старости лет. Годы и тяжелая работа сделали свое – из стройной белолицей красавицы с нежный румянец Мария превратилась в дородную женщину с красными щеками, а идеальный овал лица «поплыл», превратившись во второй подбородок. От былой ее красоты остались только густые русые волосы, слегка тронутые сединой.
Мария уже давно перестала обращать внимание на свой внешний вид, теперь все ее мысли полностью переключилось на Оленьку. Дочь Марию радовала, росла она ребенком любознательным, в школе от учителей она слышала об Оленьке только хвалебные отзывы. Но особой гордость Марии были успехи дочери в музыкальной школе. Она по случаю купила Оленьке очень хороший дорогой инструмент и теперь с умилением глядела на дочь, как та занимается на нем по несколько часов в день. «Пусть хоть она будет счастливой», – думала Мария, глядя на прямую спинку дочери, сидящей за пианино. Оленька, вырастая, все больше походила на бабушку, которую никогда не знала. «Как на маму похожа, может быть так же талантлива, как и она. Порода!», – с гордость думала о дочери Мария и с сожалением посмотрела на свои огрубевшие пальцы, давно не знавшие маникюра.
