– С чего ты вообще взял, что я передумала возвращаться в Город? – буркнула уязвлённая Четвёртая, не в силах возразить на жёсткие аргументы.
– Вот упрямица. – Бес улыбнулся широкой светлой улыбкой, взъерошил отросшую шевелюру Четвёртой и неожиданно крепко прижал к груди, шепнув в самое ухо, – Дорога тяжёлая, будь осторожна. Если с тобой что-нибудь случится, я не прощу этого ни тебе, ни себе. До встречи.
Он ушёл, не дав растерявшейся Четвёртой времени, чтобы придумать ответ, а в следующую минуту в поле зрения появилась подозрительно тихая Спичка. Она с минуту мялась, комкая в руке какой-то листок, затем, словно решившись на что-то сложное, пихнула его в руки окончательно ошарашенной Четвёртой и протараторила почти одной фразой:
– Знаю, ты не любишь прозвище, которое дал тебе Шакал, да и нас, наверное, не успела полюбить, но, прошу, уходи с остальными. Тебе нельзя возвращаться в Город. Там тебя попросту убьют.
Спичка стиснула ладонь онемевшей Четвёртой и спешно ретировалась, исчезнув в недрах отряда бойцов.
А потом были скупые прощания, взгляды в спину уходящей в лес стае, формирование в плотную колонну с детьми по центру и вооруженным конвоем в голове и хвосте и начало длинной, тяжёлой дороги.
Когда перед уходом Четвёртая окинула пустую поляну потерянным взглядом, ей отчего-то подумалось, что подлый Бес слукавил насчёт благополучных прогнозов боя.
***
Предчувствия не обманули.
Неделю спустя, когда поредевший и обессиленный отряд, потерявший в стычках с диким зверьём практически весь конвой и часть гражданских, наконец ступил на улицу поселения – настоящего городка, пусть и отстроенного сплошь из дерева – их уже ждали вести с заставы.
Стая Шакала держала городских трое полных суток. Этого времени хватило, чтобы уничтожить все следы отхода, поэтому, ждать вторжения в поселение не придётся. Однако в уплату были положены жизни практически всех бойцов.
Последний выживший – Овод – который и принёс печальную весть, сам держался на сплошном упрямстве.
Новость ударила Четвёртую, и без того измученную дорогой, под дых, дезориентировала, стёрла в порошок и развеяла по чистеньким улочкам совершенно чужого городка. Утонув в водовороте собственных чувств, она сама не поняла, как оказалась у городских ворот. В тот момент Четвёртая практически не соображала, что творит её тело. Наверное, она хотела двинуть назад, по следам отряда, но была вовремя поймана и возвращена в поселение. Несколько дней Четвёртая металась в бреду, ей мерещились бесстыжие глаза Беса, клятвенно заверяющего в скорой их встрече, Шакал со своей бесценной гитарой, Спичка с неуклюжим прощанием, спокойные спины уходящих на смерть бойцов.
