Три мамины чашки в цветочках и сердечках часто бездельничали, а мама пила воду из узкого стеклянного стакана или чай из маленькой чашечки Малыша. Их, этих маленьких чашек Малыша, толпилось в шкафчике штук десять, и это они затеяли ночью толкотню и возню.
Две маленькие чашки с одинаковыми гоночными машинками на боку стояли в глубине шкафа, и до них очередь никак не доходила!
– Из какой чашки будешь пить какао? – спрашивала мама у Малыша. Малыш называл то чашку с собачкой, то чашку с девочкой на велосипеде, то вообще мамину чашку с сердечками!
– А мы, а мы! У нас одинаковые гоночные машины! – безмолвно взывали чашки-близнецы, потому как утром они роптать вслух не смели.
Мама доставала чашку с собачкой или с девочкой на велосипеде, а потом отправляла их в посудомойку. Чашек на полке становилось меньше, но через пару дней они вновь все возвращались чистые и сухие. И чашки с машинками опять оставались в последнем ряду. Добавилась ещё белая равнодушная чашка из сервиза, которая попала сюда по ошибке, и лезла маме под руку каждое утро.
Вот и стукались, вот и возились каждую ночь чашки с гоночными машинками, пытались протиснуться в первый ряд – может, мама снимет одну из них хотя бы по ошибке, но какое там!
И однажды, о, счастье!
– Что-то мы давно чашку с гоночной машиной не доставали, – сказала мама, и, приподнявшись на цыпочки, вытащила из глубины одну из чашек.
– Пожалуй, я тоже из такой сегодня попью, – добавила она, выуживая и вторую чашку.
Вечером, когда все заснули, тишина стояла в кухонном шкафчике. Дремала синяя папина чашка, свешивалась на самый край равнодушная белая из сервиза. Обе чашки с гоночными машинками плескались в посудомоечной машине.
