– Вы меня не знаете.
– Знаю, и могу сказать, что вы недавно развелись, ваша жена умерла, и вы корили себя за ее смерть, а сейчас ищете другую женщину, полную противоположность бывшей супруги, чтобы ничем не напоминала о ней. Тут была рыжая вертихвостка, предлагала себя, но не верьте ей, вы для нее как трамплин. Она сожрет, и не поморщится, а я буду хорошей женой.
Лау не хотел думать о серьезных отношениях, да ещё в провинции. Одно дело ни к чему не обязывающие регулярные горизонтальные отношения с женщиной, а другое – чувства и долгое существование под одно крышей. Поэтому бочком, бочком, бормоча извинения, сбежал из гостиницы.
По утреннему холодку он сбегал на почту, где его ожидал облом. Документы не пришли! Он посмотрел на часы и тяжело вздохнул. Звонить в центральный офис было неприлично рано. Там еще никого не было. Придется болтаться по пустынным городским улицам и изучать местные достопримечательности, но без навязчивого местного чичероне – инвалида на коляске.
Неожиданно он нос с носом столкнулся с мужчинами, несшими на плечах длинные решетчатые конструкции. Четверо мужчин в промасленных комбинезонах были босиком. Он с удивлением посмотрел на них, почему на плечах и не используют использовать грузовичок, и почему босиком, ноги можно поранить, и вспомнил про рыжую незнакомку, что говорила об этих носильщиках. Лбы у всех вспотевшие, но бодро тянут по утречку и прохладе.
– Бог в помощь, – приветствовал Лау носильщиков.
Первый, рыжий и лысоватый, сплюнул прилипший к губе окурок, и сипло ответствовал:
– И вам не хворать.
Трое остальных дружно закивали головами.
– Может пособить?
Четверо носильщиков внимательно посмотрели на него, взвесили, измерили и в один голос возразили:
– Не, не надоть. В другой раз.
Лау пожал плечами пошел дальше по городским улочкам и умилялся. Городишко был тихий, сонный, преобладали одноэтажные дома с низенькими заборами, за которым взбрехивали собаки, изредка орали петухи или гоготали гуси. Над заборами высоко возносились купы плодовых деревьев, подернутые оранжево-красным пожаром осенних листьев, но листья малинника были по-прежнему ярко зелены и среди них малиновыми гранатами виднелись крупные ягоды.
Он не удержался и сорвал несколько ягод, вдохнул их душистый аромат, и они растаяли во рту кисловатым осенним вкусом. В детстве он объедался сладкой летней малиной, но осеннюю ягоду пробовал впервые. Потом осмелел, и стал часто рвать ягоды. Хозяев малина была не нужна, и перезревшие ягоды, едва он прикасался к ним, осыпались.
