Зато теплая южная осень не обманула его надежды. Рыжее осеннее солнце, утратив летнюю неистовость, мягко ласкала лучами бледную кожу Лау, гладило его раннюю лысинку, которую прятал стрижкой под «ноль» и шептало, как женщина после бурного секса: «не уезжай, побудь со мной, впереди уйма теплых дней, а ночи прохладны как струи горного водопада». Еще южная осень, зная его любовь к русскому авангарду, взяла на вооружении творческий метод художника Лентулова А.В., и вычла из окружающего мира объемы, стены домов превратила в плоскости, стволы деревьев вырезала из картона, и раскрасила их в сочные и яркие, без полутонов цвета, красные, желтые и зеленые.
Городские улочки умиляли, преобладали одноэтажные кирпичные домики с низенькими заборами, за которым взбрехивали собаки, изредка орали петухи или гоготали гуси. Над заборами высоко возносились купы яблонь и среди пожелтелых листьев висели соблазнительно – крутобокие красные яблоки. Ах, где ты, яблочный певец Бунин И.А., жаль, что твой прах не вернули на родину, чтобы осенью его могилу засыпали антоновские яблоки!
Каждое яблочко в провинциальных садах дразнило и умоляло: «съешь меня, добрый молодец, съешь меня, и будет тебе легкая дорожка, красавица-жена, удача в делах и тузовый интерес». Высокие побеги малинника высовывались из-за заборов, и среди зеленых листьев каплями ярко-красного родонита сверкали крупные ягоды.
Лау не удержался и сорвал несколько ягод, что растаяли во рту, оставив кисловатое осеннее послевкусие, обещавшее долгую холодную зиму. В детстве он объедался сладкой летней малиной, но поздне-осеннюю попробовал впервые. Он осмелел, и стал рвать ягоды малины одну за другой. Хозяева не утруждали себя сбором позднего урожая, им за глаза хватило летнего сбора, а осенние ягоды, едва он неловко касался их, тут же осыпались. На ветках белело много завязавшихся крупных ягод, которые, к сожалению, не успеют поспеть до ноябрьских холодов.
Он не заметил, как дошел до небольшого кирпичного домика, на фронтоне которого на черной вывеске серебряными буквами «НОТАРИУС». Посетителей возле нотариальной конторы не наблюдалось. Это было непривычно. В столице толпы страждущего народа осаждали нотариальные конторы. Лау имел горький опыт долгого стояния в очередях, поэтому всегда заранее записывался на прием.
Маленькая прихожая с невзрачной секретаршей средних лет и большая унылая комната с огромным столом, за которым почти была не видна нотариальная дама, маленькая, толстенькая, с облачком светлых волос, молодящихся лет. Едва он попытался объяснить причину, по которой оказался здесь, как нотариальная дама подпрыгнула в кресле: «Что вы хотите?» Её голос опасно вибрировал, словно дама с нетерпением ожидала момента, закатить ему грандиозный скандал, как пьяному мужу, поздно ночью возвратившемуся домой и чья морда была перепачкана чужой губной помадой, явным доказательством супружеской неверности.
