Не гуляет, лежит на кровати ничком
(То есть спит – дескать, это подстрочник).
Есть на улицах города смерть-фонари,
Они светят снаружи, видны изнутри.
Чтоб страдать, надо шляться под ними.
Пацаны там шальные, впадая в экстаз,
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз
Надают кулаками своими.
Пусть смеются довольные боги гурьбой –
Многобожия время ушло на покой.
А смеётся лишь тот, кто последним
Засмеётся, пожертвовав смело собой
И за род, пусть и грешный, страдая людской.
Селяви (не мечты и не бредни)!
Я страдаю за всех, потому не умру.
Вы ведь знаете, кто я – не просто гуру.
Вам заветная лира напомнит,
Как спущусь я на землю и всех накормлю,
Напою, исцелю, кой-кого оживлю.
…Мне б в подъезд свой войти, слишком тёмный.
Михаил Гундарин
РОЗЫ
Роза X
Легче выдумать слово, чем самый простой цветок.
В прошлой жизни такое бывало, а в этой – стоп.
Разговор не о снах, потому что какой в них прок?
Не сравнится с живой водою густой сироп.
Впрочем, как рассказал мне один аптечный ковбой,
полстандарта лекарства Х позволяет всем
выбирать для своих работ инструмент любой,
оперировать множеством сложных схем.
Ну так что же с того? Предположим огромный дом,
миллион освещённых окон, открытых вдруг.
Все они нам видны, только кто объяснит, в каком
превращаются в розу желание и испуг.
Владимир Буев
ТВОРЕНИЯ
Творение Х
Породить проще детку творцу, чем создать шедевр.
Раньше стряпал шедевры, бывало, на раз-два-три.
Совершишь наяву (или в снах) обходной манёвр –
и готово творенье, способное взять гран-при.
Если б только аптечный ковбой не испортил фон,
Если б этот наркоша смог промолчать тогда,
то имел бы я титул любой: пусть не наркобарон,
но маркизом в стихах стал бы я без труда.
Целый мир мне открыт. Только где же найти ключи
от замка, что всецело целый, но в нём секрет?
Там таятся поэзии тайны – мои харчи.
Отопру, и шедевры по новой польются в свет.
Михаил Гундарин
Роза Y
«Навсегда» начинается заново ровно в пять,
скорый поезд отходит, крепчает казённый чай.
Мы не знаем, да нам и не нужно знать,
отчего эта кровь так печальна и горяча.
Я раздвинул все лепестки, один за другим,
Обнажая развилку игрека, нежный ствол,
что дрожит под моей ладонью, но неуязвим
остаётся в конце концов, ледяной глагол.
Лёд и пламень ещё сплетутся в простом цветке
на обочине всех путей, что отвергли мы,
потерявшись… как два кольца на одной руке,
расплетясь наподобие бахромы…
Владимир Буев
Творение Y
«Навсегда» – это всё-таки не на часок-другой.
Это значит хотя бы на месяц, а может, год.
