Знает же, что я все время досадую, когда предлагает узаконить наши отношения. Не то, чтоб я противница браков… Но… Я там уже была. И больше не особенно хочу. Штамп мне не нужен. А ему зачем-то нужен.
Уже года два уговаривает. Не часто, но пару раз в год случается.
Обычно я отшучиваюсь. Но в этот раз он настолько не вовремя, что накатывает злость.
– И что я, по-твоему, буду делать тут? – спрашиваю напряженно, – сидеть дома? Ждать? Чего?
– Не сидеть, не ждать. Все, что хочешь, будешь делать, – отвечает он серьезно, – и жить. Со мной.
Я усмехаюсь.
– Витя… Наши отношения держатся только потому, что мы нечасто видимся. Пару раз в месяц, иногда чуть чаще. А если будем рядом днем и ночью… Все закончится. Ты хочешь этого?
– Почему ты так думаешь?
Я замолкаю, не зная, как сформулировать.
Мы, наверно, впервые говорим вот так, очень откровенно. До этого все равно было что-то вроде игры. Такой, затянувшейся на много лет игры двух взрослых людей.
А сейчас…
– Потому что ты не создан для семьи, Вить, – отвечаю, уже не придумывая, не смягчая. Так, как думаю, – но, самое главное, что я не создана. Понимаешь? Просто не моё. Я тебе говорила уже. Я не хочу на землю. Я понимаю, что, в итоге, придется. Но летать я буду, пока не выгонят. Просто я думала, что это произойдет ну… Лет через десять. К тому времени я могу и сама устать уже. А пока что я в полном порядке. И хочу летать. И мне дико, что я завишу не от своей физической формы, а от цифр в паспорте.
Он смотрит на меня еще с минуту, сжимает кулаки по обе стороны от головы. И выражение лица у него такое, что я… Нет, не пугаюсь. Я никогда его не боялась. Настораживаюсь. Не по себе становится.
Вообще, этот наш уикэнд как-то неправильно в этот раз происходит.
По ощущениям – не то.
И впервые хочется уйти. От него. Побыть одной.
– Пусти меня, пожалуйста.
Я прошу тихо, но настойчиво.
И он, помедлив с пару секунд, подчиняется.
На мгновение в глазах его мелькают дикие, звериные отблески… Как в нашу первую встречу, когда он осматривал меня в темноте.
Словно внутри него сидит кто-то невероятно опасный. Бешеный. И сейчас он его изо всех сил сдерживает.
Я одеваюсь, иду к выходу из квартиры.
С отчетливым пониманием, что, наверно, я больше здесь не появлюсь. Может, оно и к лучшему. А то как-то надолго наши посиделки на лавочке затянулись.
Витя идет за мной.
Я, уже обувшись, разворачиваюсь, окидывая его худощавую фигуру неожиданно тоскливым взглядом. Сердце колет. Сильно и страшно.
