Хороший был мужик. Очень хороший. Вот только одно плохо: не до конца он нас сдерживаться научил.
Или просто есть ситуации, где это сделать нереально?
В любом случае, я его всегда вспоминаю с благодарностью. И, вот реально, не жалею о том, что тогда сделал, в свои четырнадцать.
Те твари, подло напавшие со спины на пожилого человека из-за каких-то копеек, получили свое.
Ну а я – свое.
Во всей этой ситуации больше всего пострадала моя сестренка, оставшаяся совсем одна, в детском доме.
И хоть был я уверен, что ни одна тварь не посмеет тронуть сестру Лехи Воротова, но все же…
Как показало время, моя уверенность – это полная фигня. Потому что Машка, она же тоже Воротова. И ее дядя Миха, в отличие от меня, сдерживаться не учил. Он учил ее нападать. И действовать. Драться за свое.
Вот она и действовала. Дралась.
Коза.
Хорошо, что все обошлось, до сих пор, как подумаю, что могло бы быть, плохо в груди становится, тошно.
Тяжко вздыхаю, встаю с кровати.
Пусть спит принцеска.
Спит и не знает, что с ней может произойти, если я не смогу себя сдержать. Она, маленькая принцеска, папина радость, мамина гордость, на самом деле и не представляет, насколько этот мир мерзкий. И насколько в нем все тонко. И рвется, сразу и в клочья.
Я сажусь на ковер рядом с кроватью, медленно выполняю специальные упражнения, призванные правильно распределить дурную энергию из одного места по всему телу. Это непросто, если концентрироваться. Отнимает много времени.
Но я и не тороплюсь никуда.
Спать рядом с ней я не могу, несмотря на сытость и относительную безопасность.
Велик риск, что во сне контроль мой полетит ко всем чертям, и тогда принцеска на своей мягкой тонкой шкурке узнает, каково это – оказаться в лапах дикого зверя.
Конечно, потом все закончится, на части я ее не разорву… Скорее всего… Так, помну немного. Или много.
Но как буду с папашкой бешеным объясняться? Если доживу до объяснения, конечно же. Папашка у нас на руку крут, пристрелит из табельного и скажет, что несчастный случай случился.
Нет уж, не надо мне этих радостей.
Я медленно перемещаюсь из одной позы в другую, пытаясь абстрагироваться от происходящего, но, как назло, в голову лезут воспоминания подробностей беседы с принцескиным папашкой, моим, бляха муха, непосредственным руководителем, генералом Савиным.
И вот кто мог подумать, что у такого упыря такая дочь?
Если бы я знал, ни за что бы…
Хотя, кто бы меня спросил?
