Натягивает сорочку поверх белья.
И Шон роняет челюсть.
Розовое недоразумение до пят.
Полностью закрывает грудь, высокий пояс, рукава фонариком…
Сууука…
Дебби, с ее забранными в высокую гульку волосами, немного растрепавшимися после переодевания, в пунцовыми щеками и подозрительно блестящими глазами, в этой длинной сорочке выглядит, как леди девятнадцатого века.
Шон как-то разглядывал картинки в тюремной библиотеке. Точное попадание. Только высоких перчаток не хватает.
Нежная, невинная, собралась на… Как это у них называлось раньше? Бал? Да, собралась на бал.
Танцевать. Обмахиваться веером. Смеяться и кокетничать с подружками, такими же, как она, дочками местных богатеев.
Он, по сравнению с ней, пес дворовый, охотник, траппер в грязной одежде. Воняющий пылью дорог и лошадьми.
И не помышляющий не то, чтоб помечтать о такой девочке, а даже и о взгляде мимолетном. Готовый убивать за этот взгляд.
Они одни.
Она сбежала с бала.
Он ее нашел.
И вот что сделает неотесанный траппер с невинной девочкой, а?
– Иди сюда.
Голос звучит грубо. А как еще должен звучать голос охотника?
Деб, осознавая, что происходит что-то ужасно странное и интересное, идет. Медлит, полностью поддерживая игру в дочь богатого шерифа и бедного охотника.
Смотрит. В глазах волнение вперемешку со страхом.
Шон не выдерживает первый. Широко шагает, подхватывает ее под попку, резко, так что она взвизгивает от неожиданности, сажает на себя.
– Ну что, дочка шерифа, – хрипит он, утыкаясь носом в ее шейку и дурея от запаха возбуждения и страха, – потанцуем?
– С удовольствием, мистер Уокер, – шепчет она, мягко обхватывая его за плечи и прижимаясь, – только будьте осторожнее…
– Не обещаю, мисс, не обещаю…
Заниматься сексом на розовой постели принцессы, с нежной красавицей в тонком длинном платье…
Ну вот кто бы Шону Уокеру сказал, что у него такое будет?
Не поверил бы, ни за что.
А оно – вот оно. Сбывается даже то, чего вообще не может быть, ни при каких условиях.
Шон медленно поднимает розовые оборки на сорочке, оголяет тонкие ножки. Становится на колени прямо перед кроватью, возится с болтами на джинсах, чувствуя себя дикарем, который невинную девочку сейчас трахнет.
И это будоражит.
– Прости, малыш, сегодня без нежностей…
Деб только выдыхает взволнованно. Она уже поняла, что ее жених заведен больше обычного, и мягко не будет. Да ей и не хочется.
Контраст его татуированных рук и ее невинной девичьей сорочки выглядит кощунственным. Острым. Убийственным.
