Братислав вскоре нашёл себе любимую и женился, свадьба была весёлой и шумной, зажили они в родительском доме душа в душу. Ещё бы! С таким-то парнем!
Бажена нрав свой резкий укротила, стала не то чтобы мягкой и покладистой, но прежде думала, потом говорила.
Всё, что ли, крещёные? Или нет? Про кого забыли, кого обделили?
Родителей забыли! Через девять месяцев у матушки и батюшки Бажены и Братислава родились мальчишки, да сразу трое! Вот радости-то было! А потом и у Братислава детки пошли, дядьки не намного их старше оказались, но чего в жизни не бывает!
Бабушка Веселина обратилась к Святобору и Зеване за помощью, когда землица из красного угла стонать и плакать начала – вот тогда-то она и поняла, что дело плохо, и попросила их помочь. Ох, и непростая бабушка у Бажены и Братислава! Ну, старость – она такая: человек или мудрым становится или, наоборот, в детство впадает.
Мурослава жила долго в большой и дружной семье, всех вынянчила – и своих детёнышей, и человеческих.
Вот и сказочке конец, кто придумал – молодец!
Хлеб говорящий никто больше не ел, это как-то не по-людски. Он вместе со всеми жил, пока не засох, а это не скоро случилось.
Баба-Яга не засохла, каравай просто её пугал.
Вот теперь – конец.
Жила-была кикиморка. Маленькая такая, тоненькая, головушка с напёрсточек, тулово как соломинка… не кикимора, а шишимора одним словом. Пора ей было в избу подселяться, чтоб выполнять своё предназначение – быть недобрым духом крестьянской семьи. Выходить по ночам проказить с веретенами, пряжу путать, куделю комкать, прялкой свистеть, коклюшками за печкой стучать, деток малых пугать, горшки да миски кидать, столы и лавки переставлять, шуметь, греметь да безобразничать – самые их дела кикиморские. Ну, иногда на передней скамье с прялкой жильцам привидеться – покойников накликать, значит.
Ничего этого кикиморка делать не хотела, несмотря на все угрозы и наставления злых колдунов, которые научали её всякому недоброму волшебству. Подселившись в дом, она, наоборот, пряжу распутывала, нитки в порядок приводила, прялку чинила, утварь кухонную по местам расставляла, печную трубу прочищала, как настоящий трубочист. Детям песенки на коклюшках выстукивала. Даже в огороде помогала, сколь могла, хотя и дворовой, и домовой, и подполяники, баечник да грядочник – словом, всё анчуткино отродье было недовольно и постоянно кикиморку шпыняло за её добрые дела не по чину и не по обязанности.
