- Дима… - приоткрыла Кира глаза и, застонав, прогнулась в спине. – М-м-м… Господи, как я люблю тебя… - прошептала она.
- Тс-с-с, - отозвался Дима. Глядя в ее глаза, провел кончиками пальцев по виску и скуле, обвел контур приоткрытых губ… - Кира… прости за все, - нежно поцеловал, не слишком жадно, но так, чтобы чувствовать ее каждой частицей себя. – Люблю тебя, - отстранился и, заключив одну руку Киры в плен своей ладони, завел ее наверх, так, чтобы кисть её оказалась выше ее головы. Повторил то же самое со второй рукой.
Легко захватив оба запястья Киры, Дима вновь стал целовать её, пустив свободную ладонь в вольное путешествие по её телу. И снова напряженная, неимоверно чувствительная из-за сильного возбуждения грудь с торчащими коричневатыми вершинами сосков, не остановиться ласками на которой просто невозможно, трепещущий живот, кожа – нежная, дарящая чистое, без примеси вульгарности или наигранности наслаждение, наслаждение сладкое, как рафинад, растворяемый сейчас в любви и свободе быть с тем, к кому так бешено рвется сердце.
Все чаще с губ Киры слетали стоны, громче, неистовее… Временами она дергала плененными Димой руками, стараясь высвободиться из его хватки, но он, властный и сильный, не давал ей воли. Губы его касались ее лица, шеи, ключиц и плеч, жаркое дыхание щекотало и без того разгоряченную кожу, тело ее, послушное лишь прихотям Димы, откликалось на каждый призыв его пальцев. Его ладонь, закончив терзать ласками ее грудь, переместилась на живот и, вдоволь насладившись восхитительным трепетом, двинулась дальше. Еще мгновение, и пальцы, миновав гладкий лобок, тронули бусинку, в которой было сосредоточено безумное желание Киры. Мимолетного касания было достаточно для того, чтобы разгоряченная, Кира дугой выгнулась на постели. Глоток воздуха раскрытым ртом, рваный выдох… Еще одно касание мужских пальцев – уже более уверенное, и она, всхлипнув, облизнула губы. Дернулась, желая высвободить руки из мертвой хватки Димы, хотя и знала, что сможет сделать это только если он сам позволит ей выбраться из плена. И он позволил, но прежде раздвинул нежные складки ее лона и, довольный ее желанием, окутавшим влагой его пальцы, еще раз поцеловал ее, взятую в плен, беспомощную, любимую.
Убрал руку, в тисках которой находились ее запястья и, не дав опомниться, снова поработил, но на этот раз всего одну кисть – нежно сжал и, поднеся к губам поцеловал запястье, где были видны тонкие синие ниточки вен. И вновь губы, только теперь она обняла его за плечи, тесно прижимая к себе, в поцелуях смешивая совершенно сбившееся дыхание и тихие хрипловатые стоны.
