Это понимали даже партийные чиновники из оборонного отдела ЦК ВКП(б) и отдела науки того же всесильного ведомства»[19]. Получается, что «при дворе», то есть в ЦК КПСС на этот вопрос было, как минимум, два мнения, притом победило мнение сторонников кибернетики. А. И. Китовым (он был на то время ведущим специалистом в области применения вычислительной техники в военной области), профессором А. А. Ляпуновым и знаменитым академиком С. Л. Соболевым был написан ответ на статью «Материалиста». Этот ответ был одобрен в ЦК, но авторам было предложено «заручиться поддержкой их точки зрения на кибернетику среди научной общественности страны»[20].
Была организована серия выступлений в академических институтах и вузах с целью пропаганды кибернетики. Сохранилась стенограмма обсуждения одного из таких докладов, который был зачитан 24 июня 1954 года на методологическом семинаре в Энергетическом институте[21]. В это время именно Энергетический институт был ведущей организацией в деле конструирования электронно-вычислительных машин.
Очень характерно, что оппонировали Ляпунову или отнеслись к его докладу настороженно именно специалисты этого института. Что касается приглашенного из института философии Н. Ф. Овчинникова, то он оказался едва ли не большим сторонником кибернетики, чем сам Ляпунов.
Надо сказать, что А. А. Ляпунов в то время еще был весьма осторожен и делал весьма разумные оговорки, когда речь заходила о весьма специфических философских вопросах, таких как вопрос о природе общества и мышления. Это чуть позже, когда победа «кибернетиков» станет очевидной, сторонники кибернетики «пойдут в разнос». Появятся заявления типа того, которое сделал академик Колмогоров, который заявил, что «на других планетах нам может встретиться разумная жизнь в виде размазанной по камню плесени». Таково было представление о природе мышления даже у самых лучших представителей кибернетики.
Неправы были в споре и те, и другие. Видимо, правильно говорил В. М. Глушков, что дело было в недостаточности «уровня философской подготовки и философского мышления в непонимании философии». Но это замечание нужно отнести не только к «вычислителям», но в равной мере и к «кибернетикам», и главное, к тогдашним философам, которые так и не сумели выступить как самостоятельная сила, а лишь метались между двумя борющимися партиями технарей, ни одна из которых не понимала и в принципе не могла ничего понимать в предмете спора. Ведь сущность спора была вовсе не техническая. Никто из спорящих не отрицал, что вычислительную технику нужно развивать. Спорили о природе мышления – о том, можно ли средствами математики смоделировать человеческое сознание. Для того, чтобы решить этот вопрос, нужно было как минимум понимать, что такое человек и что такое мышление. Для этого недостаточно было быть даже просто хорошим философом, для этого нужно было быть еще и марксистом. Понимать, что структуру человеческого мышления нужно искать не в его мозге, а в структуре общественных отношений. Соответственно, моделировать нужно не мозг, не тело человека, а моделировать нужно человеческие отношения по поводу производства и распределения, те отношения, продуктом которых и является человек.
