Натаниэль оставил их вдвоем, перед этим ответив кивком на слова Вильяма.
Аманда села на кровать, едва за отцом закрылась дверь, и указала ладонью на кресло, приглашая Вильяма сесть напротив себя. Мужчина воспользовался предложением, предварительно установив мольберт.
…В жизни не видел такого прекрасного лица. Тонкий подбородок, припухлые губы, большой нос, на удивление гармонично смотревшейся на её лице, нахмуренные брови и глаза… Они казались мне такими глубокими и неизведанными, а их цвет манил ещё больше. Я попросту не мог упустить возможность запечатлеть нечто настолько прекрасное, сравнённое лишь с ангелом, сошедшего с небес…
– Можно начать с лица? – Тихо попросила девушка, как только Вильям коснулся красок.
– Как пожелаете.
На первый взгляд Аманда казалась милой и воспитанной девушкой, спокойной и уравновешенной. Что на деле было совсем не так.
…Аманда была капризной. Вечно недовольной, сидящей с порой такими гримасами, что её лицо переставало выглядеть таким прекрасным, каким было изначально…
Ей не нравились все позы, которые только предлагал Вильям, но и сама она тоже не могла выбрать какую-то одну определенную, постоянно мотаясь от одной к другой, от другой к третьей. В середине процесса ей могло перестать нравиться платье, которое в тот момент было на ней надето. Волосы лежат не так, прическа слишком растрёпанная, украшения не подходят под платье, поза неудобная, тело затекло болит, хочется выпить стакан воды, чтобы освежиться.
Под конец дня у Вильяма начал дёргаться глаз, а сбоку от него появилась целая гора испорченных холстов.
Аманда все не успокаивалась.
В конечном итоге Вильям сдался, предоставляя ей время, чтобы выбрать себе полноценный наряд с украшениями, уложить как положено волосы и принять удобную позу.
– Я хочу спать, – неожиданно известила девушка, как только Вильям начал рисовать.
В комнате раздался хруст.
Мужчина, приведенный в абсолютное бешенство, крепко сжимал в руках сломанную напополам кисточку.
– Я так больше не могу! – Заявил он, подскакивая со своего места. – Я не соглашался терпеть вечные капризы со стороны молодой аристократки! Я должен только нарисовать Вас, а не исполнять все приказы, которые только взбредут Вам в голову!
…В ту секунду меня ослепила ярость. Подумать только, мной командовала пятнадцатилетняя девчонка, с отсутствием всяких моральных принципов и ценностей! Я мог стерпеть всё что угодно, но только не это.
От гнева, охватившего меня, я сломал кисть, что тогда держал в руках. До сих пор помню, как обломки больно впились в кожу на ладони, словно бы отрезвляя меня. Занозы так и остались в руке, ибо вытащить их я смог только на следующий день, когда больно немного поутихла…
