Хочет получить авторитетное мнение от более знающего соседа?
Что я такого узнал, если вышел на такой скользкий и кровавый путь? Одиночки с мечом? То есть, саблей?
Отвечать ему я не стал ничего, похоже, он еще не убил никого и не понимает, что Система не станет что-то ему открывать, пока он находится на нулевом уровне.
А у меня нет желания и времени вступать с ним в обучающий диалог, тем более, нашлись уже желающие поговорить с ним по душам и кроме меня, с двух соседних балконов полезли в его сторону свеженькие зомби, да и сверху тоже кто-то примечается, как перебраться к нему в гости.
Увидев зомбячьи морды совсем рядом с собой, мужик завизжал поросенком и запрыгнул обратно в комнату, захлопнул пластиковую дверь и спрятался там, типа.
Я остановился потратить минуту своего драгоценного времени, чтобы посмотреть, что будут делать зомби на балконе любопытного мужика и сколько их соберется.
Перелезли с разных сторон двое, женщина и мужчина и мешая друг другу, начали толкать дверь, третий зомби сверху, увидев, что добыча занята, успокоился и снова неподвижно замер в ожидании.
— Вот как они себя ведут, что же, будем знать..
— Ну, мужик, теперь твоя жизнь в твоих руках. Хотя, может, дверь достоит до момента, когда вернусь, — так вздохнул я, прицепил шлем к рюкзаку и двинулся вокруг дома в парк. Пора разобраться с дедом и бабкой, уже с час отъедающимся на своих жертвах и возможно, вполне усилившихся на таком сытном деле.
Я вернулся к себе под окна, заглянул в магазинчик, на всякий случай, нет ли там хозяина, азербайджанца Мамеда, прикинул, что можно будет забрать сразу и не обнаружив никого, провожаемый десятками глаз жильцов дома, отправился на неравную битву.
Как ненормальный дебил, размахивая саблей и натянув в качестве доспеха яркую зимнюю куртку.
— Это мои незримые латы, сам я рыцарь-паладин и борец с порождениями темных сил, — захотелось крикнуть народу.
Битва и точно, оказалась достаточно неравной, дед еще успел встать, когда я подошел к нему, заурчал окровавленным ртом и протянул ко мне руки, я в выпаде пробил ему шею и добрался до позвоночника, перебив его.
Дед упал сразу, а я замер на пару секунд, переживая качественный кайф.
Бабка не встала, продолжая грызть тело ребенка, только злобно, как мне показалось, вытаращилась на меня и замерла, когда сабля одним сильным ударом перебила ей тощую шею.
То, что осталось от тела ребенка, эта картина — как символ развернувшегося ада на земле, эти маленькие ножки в шортиках и вырванные кишки из живота, обгрызенная детская голова — все это заставило меня, пережив уже привычный момент удовольствия, проблеваться вчерашними разносолами из пивного бара, и так — не особенно сильно державшимися в моем желудке и уже совершившими пару попыток прорваться на свободу за сегодняшний день.
