А завтра я его может быть и большое не увижу, и никто не узнает, что было здесь. В заброшенной халупе далеко от города. И может быть не стоит поддаваться этим неуместным желаниям, но я ведь больше никогда не узнаю, что это такое так хотеть мужчину. Хотеть и ненавидеть одновременно.
Его рука все выше, она уже на бедре, на внутренней стороне, а простынь пальцами сжимаю, губы пересохшие облизываю.
Богдан наклоняется, проводит пальцами по киске, шумно вдыхая воздух, словно нюхает меня.
– Я, когда узнавал о тебе, не думал, что ты можешь пахнуть так.
– Как? – молчи, просто молчи. Но ведь интересно же.
– Как наркотик, Аня. Знаешь, что нельзя, но понимаешь, что стоит вдохнуть, как тебя унесет. Как думаешь, унесет нас с тобой?
– Может лучше не проверять, – хочу свести ноги, хотя и не чувствую стыда от своей позы, от того что его головка почти в меня упирается.
– Лучше не проверять, – кивает он и смотрит словно загипнотизированный. На грудь, на живот, пупок пальцем трогает, вызывая волны дрожи. – Но я ведь знаю, как тебе хочется проверить. Разве я могу отказать девушке?
Я сначала даже не поняла, что он имеет ввиду, в голове каша. Но потом до меня как дошло, так я на автомате хлестнула его по щеке, а он так же резко за горло меня взял, что я почти задохнулась.
– Давай договоримся?
– О чем? – воздуха почти нет, но я все равно чувствую, как меня колбасит от возбуждения. Между ног так мокро, как бывает только во время месячных. Никогда так не было. Не должно быть. Не с, таким как он.
– Не врать, пока мы тут.
– Завтра меня здесь не будет.
– Не будет, – он даже не против. Ему скорее нужны деньги, а мне свобода. И я должна возмутиться и обидеться, но вижу, что его ломает, как и меня. А все, что за пределами этого подвала – ненастоящим кажется. Но все это будет завтра. Тогда, когда наступит рассвет. – Но сейчас ты здесь, и я предлагаю говорить только правду.
Самый кончик гладит меня по половым губам, словно разрешения спрашивая, а у меня от переизбытка эмоций голова кружится, словно я на самом краю обрыва стою, и вниз смотрю. Туда, куда он меня так упорно тянет.
– А ты сам сможешь?
– Сказать, что до смерти хочу тебя трахнуть, сказать, как сильно ненавижу за это тебя? Могу. А сможешь ли ты сказать, что хочешь меня?
– Ненавижу. Точно.
– Но хочешь.
– Хочу…
– Воот…
– Убить, – заканчиваю фразу царапая ногтями кожу его рук.
– О, секс тоже может убивать. А наш секс вполне вероятно убьет меня.
– Ну раз есть хотя бы шанс увидеть твой труп, трепыхающийся от оргазма.
