— Что?.. — переполошилась я. — Больше? Меньше? Круглее?
Про себя я думаю: куда уж круглее! Я нахожусь в полнейшем восторге от собственных грудок.
— Ну что ты творишь?.. Оденься. У Суини практически не было груди.
— Как это? — Я разочарована. Невозможность сравнения почему-то меня огорчила. — Совсем?
— Я тебе только что все подробно объяснил, но ты ничего не поняла. Мы совокуплялись прикосновениями и еще вот здесь, — старик стучит себя по лбу. — Мыслями, понимаешь?
— Не-е-ет…
— Суини ласкала меня и рассказывала мои мечты.
— А откуда она знала… эти мечты?
— Фло, ты сегодня совсем какая-то слабоумная: она их не знала — она их выдумывала!
— А ты что делал?
— А я ей это позволял!
— Не кричи на меня. Я не слабоумная.
Чтобы успокоиться, прохожусь туда-сюда по комнате, по пути сдираю с занавески котенка — он лишний, там уже сидят двое. Котенок кричит, растопыривает когтистые лапы, задевает цветок, и из алого шара герани вываливается засохший лепесток. Я растираю его в пальцах.
— На каком языке вы разговаривали?
— На французском, конечно. Останавливаюсь перед стариком и пинаю босой ногой его тапочек.
— Не знаю, насколько интуитивно образованны и подготовлены для мозгового секса восточные женщины, но в моем представлении ты — гений одиночества. Мужские фантазии гения одиночества недоступны самому развращенному женскому уму, даже если эта женщина может в любой момент изобразить лицом ангела. Точно так же, как самые потаенные фантазии женщины не могут прийти в голову мужчине. И заметь, — я опять пнула огромный тапок, — я не говорю, что чьи-то фантазии извращенней или удивительней других, я просто говорю, что они несовместимы, они разные! Эта китаянка не могла предложить тебе ничего стоящего, если только… если только!..
— Прости меня, Фло, — прошептал старик. — Ты великолепна! Ты можешь не раздеваться больше передо мной, а можешь ходить вообще голой, если тебе это помогает приручить собственные фантазии. Ты сама по себе великолепна. И знаешь, чем?
— Знаю. У меня грудь нежнее и гармоничнее, чем у Венеры Милосской. Ты заметил? Что? Опять что-то не то сказала?.. Но это правда, я провела измерительные сравнения!”
— А как это можно измерить? — озаботился Урса. Я очнулась. Поезд стоял на ночном перроне, в окно лупил дождь.
— Я устала. Спать хочу.
— Вы не устали. Вы огорчились. Вы к пятнадцати годам научились изобретать воображаемые ситуации уже с ходу, просто во время беседы: говоришь слова наобум, несешь всякую чушь, а все получается в тему! А я вас понимаю, нет, честно, у меня тоже такое случалось — когда был молод, полон сил, все казалось доступным и вечным.
