Она садится так, что с одной стороны Ви, с другой никого, напротив Тис. Подруга постоянно обеспокоенно подглядывает за ней, готовая в любой момент помочь.
Большую часть вечера на нее не обращают внимание. Чему она безусловна рада. До определенного момента.
— Алексия, а кем ты работаешь? — Падает голос шатенка. И все тут же переводят взгляды на бедную девушку.
Лекс хочет слиться со стулом, столоном и вообще обстановкой, чтобы ее никто не мог увидеть. Новая волна беспокойства поднимается из самых дальних глубин подсознания.
— Я пишу статьи. — Бормочет она, смотря в тарелку с салатом, к которому она не прикоснулась.
— Журналистка значит, — кивает девушка.
— Нет. Мне присылают информацию, а я пишу, не выходя из дома.
— Это что за работа такая? Как можно так работать? За это хоть платят? — Закидал вопросами отчим.
— Достаточно, чтобы не просить у вас денег.
Отчим только фыркнул, выражая этим свое недовольство. Ведь действительно с тех пор как они ее прогнали, Лекс начала зарабатывать сама. Конечно, первые пол годы, она от безысходности пользовалась деньгами отчима, но потом заблокировала счет. То кем она сейчас является, она сделала это сама, без чьей-либо помощи.
— Жить в Лос-Анджелесе, наверно, здорово, — продолжила шатенка.
— Нормально, — без эмоциональный ответ.
Казалось, что сейчас разразиться буря, прямо посередине комнаты. Напряжение искрилось и звенело.
От внимательного взгляда серых глаз не ускользало, что девушка напротив не ест. Постоянно теребит салфетку в руках. Заметил, как Ви вытащила из тарелки подруги все мясо. Как она поглаживала руку Лекс. Брюнетка осунулась и пыталась казаться незаметной. А разговор для нее очень тяжело давался.
Мстислав давно заметил эти странности и особенности. Он не понимал, как другие не замечают очевидных причин лишний раз не трогать Алексию.
— С вашего позволения, я пойду. Не очень хорошо себя чувствую. — Пробормотала брюнетка, вставая.
— Нет, не позволяю! Что с тобой происходит, черт возьми? Наркотики?! — Рявкнул глава семейства.
Брюнетки бы вздрогнуть или испугаться, но ей так плохо, что уже все равно на происходящее. Она подняла потухший взгляд карих глаз, от которого веяло ледяным безразличием.
— Нет, но разве это имеет значение.
— Имеет, пока ты в моем доме! — Орал отчим.
— Я могу уехать.
— Отец, — проговорил сводным брат, будто зная, что за этим последует.
— Тогда проваливай! — Взревел мужчина.
— Без проблем, — она улыбнулась, так грустно и спокойно, что даже у отчима защемило внутри. — Заметь, сейчас я это сделаю сама. Без твоей помощи.
