— Мы поймаем плохих парней. Им нас не одолеть!
— Я очень на это надеюсь, малыш, — устало вздохнув, сказал Дейв. — Нам всем остается только надеяться.
Глава 24
Квинн
День двадцать третий
В условиях апокалипсиса купание проходило просто ужасно. Квинн любила душ, как и любая другая девушка. Теперь же это была сплошная боль в заднице.
Бабушка и дедушка всегда говорили об установке крутой самотечной душевой системы на всякий случай, но у них никогда не находилось денег в их ограниченном бюджете. У них имелся открытый солнечный душ — по сути, большой черный мешок, который они наполняли водой и нагревали на солнце, но Квинн не желала пользоваться им при минус двенадцати градусах.
Пока бабушка и Квинн мылись с помощью старинной системы из полотенец, мыла и горячей воды. Они кипятили воду, которую Квинн качала из колодца, в большой кастрюле на дровяной плите.
Когда от воды пошел пар и появились маленькие пузырьки, Квинн сняла кастрюлю с плиты, отнесла ее в ванную и поставила на тумбу.
Она избавилась от грязной одежды, затем осторожно опустила в воду полотенце для рук и позволила ему впитать горячую воду, не намокая полностью.
Горячим влажным полотенцем с куском мыла для рук она протерла и продезинфицировала руки и туловище, спину и ноги, ступни и подмышки, а затем интимные части тела.
Полотенце никогда не оставалось горячим долго, сколько бы раз она его ни окунала. К концу она дрожала и приплясывала, пытаясь согреться в прохладном воздухе. Поэтому одевалась она так быстро, как только могла.
Квинн изучала себя в зеркале. Показались черные корни. Яркие голубые волосы, с которыми она ходила несколько лет, быстро исчезали. Забавно, как быстро меняются приоритеты. Она больше не заботилась о макияже или краске для волос.
Синий цвет ей очень нравился, но это не основная причина, по которой она красила волосы. Она смотрела на черные корни, пока ее глаза не затуманились.
С темными волосами, как все отмечали, она очень похожа на Октавию Райли. Ее мать—наркоманка была последней, на кого Квинн хотела бы походить.
Теперь Октавия мертва. И это уже не имело значения.
Она не скучала по матери. Квинн говорила себе, что нет. Ей не хватало матери, которой той полагалось быть.
Она все еще чувствовала дыру в своем сердце, которая никогда не заживет. Даже рубцовая ткань болела, когда она надавливала на нее.
Бабушка постучала в дверь.
— Ты там еще жива?
Квинн прочистила горло, чтобы избавиться от внезапного комка эмоций. Она яростно потерла глаза и открыла дверь.
