– Только кажется, что слышите, – подчеркнул Айла. – Следовательно, вы не можете утверждать, что его поведение для вас предсказуемо на сто процентов.
– То есть ты считаешь, что я должна рассказать?
– Я считаю, что женщины часто исходят из ложного принципа. Они прогнозируют возможную реакцию и, если она негативная, предпринимают действия, чтобы ее избежать. Но это неправильно. Нельзя принимать важные решения в своей жизни, основываясь на ситуации, которой по сути даже не произошло. То, что мы себе надумываем, почти всегда дальше от правды, чем мы предполагали. Расскажите ему. Если это спровоцирует проблемы, то по крайней мере проблемы в реальности. Они решаются, если приложить усилия. А в воображаемых можно барахтаться бесконечно.
Лиза рассмеялась.
– Впервые я слышу в твоем вечно-нейтральном голосе живую эмоцию, Айла. И эта эмоция – раздражение. Я разбередила что-то личное?
– Вероятно.
Он подумал о Морион. О нитях, которых тянулись между ними и которые она периодически дергала, чтобы разорвать.
– Ты меня прости, но я кое-что знаю об этой твоей истории с девушкой. Во-первых, стены не обеспечивают абсолютной звуконепроницаемости. Во-вторых, все документы проходят через меня, а я могу сложить два и два.
– Пока о ситуации между мной и Морион осведомлены только вы и ваш муж, меня это не беспокоит.
– Айла, у тебя папа такой же, как ты?
– Это я пошел в него.
– А твоя мама? Какая она?
– Спокойная. Рассудительная.
– Как твои родители познакомились друг с другом?
– Они работали вместе над проектом в университете.
– А. Вероятно, они решили, что раз совместная работа складывается, то можно расширить сферы сотрудничества. У тебя есть братья, сестры?
– Три старших сестры.
– Вы часто видитесь?
– Редко. У меня низкая потребность в общении.
– А у них?
– Тоже. Они очень хорошие. Но самодостаточные.
– Возможно, гены, – Лиза развернулась к столу, возвратившись к разбору утренней почты. – Это объясняет.
– Что объясняет?
– Некоторую специфичность твоего характера. Хорошего дня.
