Раз положил я себе мысль: одному на промысел выйти, чтобы добычу не делить. Вышел я к тропе меж Торкой и Арсой, притаился в кустах и ждал. Долго ждал и ни купца, ни обозу, ни бродяги – никого не видать. Разобрала меня досада. Добро ж, говорю себе, не дает Всетворец корысти, так теперь любого, кто б не прошел, хоть отец родной, дочиста обдеру! Только лишь подумал, идет по дороге баба убогая, несет что-то в лукошке, лукошко холстом обернуто. Лишь только поравнялась со мной, я выскочил из-за куста, схватил за руку и говорю: «Отдавай баба лукошко!». Она мне в ноги упала: «Что хошь бери, а лукошко не тронь!» А я как ухватился за лукошко как потянул, а баба голосить, ругать меня. За руку укусила. Я тем днем был уж больно сердит, а тут осерчал еще пуще. Злые силы не иначе мне разум забредили и я бабу топором зарубил. Как только свалилась она, страх меня взял. Я лукошко схватил да и пустился лесом. Как ноги подкашивать начало – остановился, присел и дай думаю погляжу, чего доброго раздобыл. Открываю лукошко гляжу, а там ребенок малый. Думаю: «Ах бесенок – из-за тебя баба не захотела лукошко отдавать, из-за тебя грех на душу взял» – мужик унывая пустил слезу – как подумаю об этом, сердце так и защемит.2
Бандит замолчал. Путник колебался несколько мгновений, затем задал вопрос:
– И что ты сделал с ребенком?
Мужик закрыл лицо руками.
– А что ж с ним делать то? Ребенок тот малый чуть живой был, еле дышал. А год голодный, у меня и своих ребятни вон сколько… В лесу его оставил.
– Эх Ноидор, тебе разве не было его жалко?
Мужик убрал руки от лица, глубоко вздохнул задержал дыхание и с тяжестью выдохнул.
– Жалко конечно… конечно жалко. Но… но разумеешь… убиение той бабы, тяготит меня много боле.
Откровенная исповедь удивила всех. Никто из собратьев бандита этой истории раньше не слышал.Молчание длилось несколько долгих мгновений. Путник снова присел на пень, положил посох на колени и сложив руки в замок подпер ими подбородок. Встретился взглядом со вторым не пожелавшим молиться бандитом. Тот стоял скособочившись и придерживая болевший бок. Он понял взгляд путника.
– Я Левап – спокойно произнес он и с жаром добавил – А теперь колдун назовись сам.
– Нет – отсек путник.
– Не гоже так – укоризненно возразил бандит – али боишься открыть нам кто ты? Судишь наши грехи, аки Всетворец, а о своих умалчиваешь. Ты бился как бывалый воин. Скольких убил ты сам?
– Больше чем ты можешь себе представить – спокойно ответил путник – и вам… особенно тебе стоило бы побояться моего имени. Поверь, это знание тебе ни к чему. А мои грехи принадлежат лишь мне, ведь моя жизнь только в моих руках. Вы же пытались отнять мою жизнь, но не вышло! Пф! И сейчас вы принадлежите мне, и я буду решать ваши судьбы. А теперь говори откуда ты родом.
