Ругаться? Я беззаботно махнула рукой – чего я там не видела. Сейчас мне было хорошо. Элла вдруг подняла брови и стала усиленно кивать мужу, тот нахмурился и пожал плечами, как бы говоря – чего ещё ты, жена, хочешь? Меня клонило в сон, и я наблюдала из-за полуприкрытых век. Женщина потёрла свою ладонь под большим пальцем, и я догадалась, что она заметила пятно.
– Ну, тем более, Элла! – зашептал Рута, думая, что я задремала. – Тем более он будет ругаться!
Женщина только вздохнула и отодвинула от Руты тарелочку. Мужчина заметил, что я открыла глаза, и сказал:
– Новые Запреты Совета на столике, можешь взять.
Я протянула руку и взяла первую попавшуюся книжку, потом другую.
– Да нет, вон же, на ней так и написано!
Я раньше не знала, что значит сгорать от стыда, но теперь этот момент настал. Может быть, горячий чай с имбирным печеньем сделали своё дело, но я залилась краской от шеи до волос. Проглотив печенье, я, дипломированный переводчик со знанием двух иностранных языков, выдавила из себя:
– Я не умею читать.
– Ах, – всплеснула руками Элла, – как же тебя колдун на работу взял!
Я слышала этот вопрос уже второй раз за день.
– Случайно, – ответила я. – Я… не из этого мира.
– Вот оно что, Рута, смотри-ка! Из другого мира, ишь ты! Вот и одежда, видишь, не местная!
Рута воспользовался тем, что Элла отвлеклась, и ел уже пятую или шестую печенюшку. Отряхнув под суровым взглядом жены крошки с бороды и усов, он авторитетно заявил:
– Ну, на своём-то языке, она, положим, и говорить, и читать, и писать может, так?
– Так, – кивнула я, прекращая сгорать, – и ещё на двух.
– Вот видишь, Элла, всё-то тебе сенсации подавай. Научится, коли надо будет. А что до книг, то «Логику Миротворения» сейчас откопаю. Всего будет семь монет, две за Запреты, пять за «Логику».
Пока он копался, ворча, в книжных полках, Элла заставила меня съесть ещё печенье, а я была совсем не против. Тут же она объяснила мне, как различать банкноты по картинкам и цвету. Я вдруг поняла. что утеряла контроль над временем и теперь в любую минуту в ушах мог зазвенеть комариный писк. Элла сбегала в жилую часть дома и принесла мне ещё печенюшек в бумажном пакетике. Уже у порога Рута поинтересовался, сколько Туан взял с меня за «Учение о всяких тварях неразумных», а услышав ответ, вздохнул, как будто хотел найти повод поругать конкурента, но не получилось.
Я с сожалением покинула уютную лавку. Дождь и не думал прекращаться, а мой волшебный зонтик начал протекать. Покопавшись в карманах штанов, полных монет, банкнот и бумажек, в поисках записки, я восстановила защиту от дождя и побрела к старому мосту. От луж записка не защищала, так что балетки скоро стали хлюпать и неприятно шлёпали по ступням.
