– Успокойтесь, граждане! Это новая чемпионка мира по хвастовству. А поскольку для лжи границ не существует, поэтому просьба не препятствовать. Пусть себе бежит! Сами знаете, что хвастунов и вралей у нас в стране и так предостаточно. Зачем нам ещё чемпионка мира?
– То, что для лжи границ не существует, давно известно, но она ведь чемпионка мира по хвастовству. – возразил какой-то юноша. – Зачем же нам разбрасываться чемпионами мира? – недоуменно спросил он.
– Разница между ложью и хвастовством только в том, что ложь искажает любую действительность, а хвастовство чаще всего является искажением действительности относительно самого человека, когда он приписывает себе какие-то заслуги, возможности, преувеличивает свои умственные способности и так далее. Но суть хвастовства и лжи одна – искажение действительности. Ты понял? – пояснил пограничник удивлённому мальчику. Мальчик согласно кивнул головой.
Услышав это, граждане моментально успокоились и расступились, а одна сердобольная женщина передала мне даже бутылочку с водой со словами:
– Беги, милая, беги! Нечего тебе у нас делать!
Ей вторила другая:
– Смотри ты на неё! Такая молодая и красивая, а, поди ж ты, уже чемпионка по хвастовству, – качая головой из стороны в сторону, горестно говорила какая-то бабушка.
– Ложь всегда кажется прекрасной и убедительной, пока её не настигнет правда! – заметил какой-то дядька. Это были последние слова, которые я услышала, но не обратила на них никакого внимания. Не до того мне было.
«Какие замечательные люди живут в нашей стране! И пожалели меня, и дорогу уступили, и водички дали!» – с благодарностью подумала я. Но больше всего мне понравилось, что меня назвали красивой. Об остальном думать было некогда, но слова о том, что меня всё-таки могут догнать, подстегнули, и я решила удвоить свои усилия, потому что топот каменной женщины раздавался где-то совсем рядом. Скорость моего бега увеличилась настолько, что мимо меня, как в кино, стали мелькать города и деревни, леса и поля, пока я не увидела впереди большой аэропорт. Я перепрыгнула через двухметровый забор и побежала по взлётной полосе к самолёту, который уже готовился к вылету. Трап убрали, так как посадка была закончена, но дверь в самолёт была ещё открыта. Я понимала, что мне надо во чтобы-то ни стало попасть в самолёт, иначе кариатида настигнет меня и экзекуция станет неотвратимой. Такое развитие событий меня никак не устраивало. Когда я подбегала к самолёту, я увидела на том месте, где обычно находится трап, гимнастический трамплин. Недолго думая, я подбежала и прыгнула на него. Трамплин спружинил, и я, словно снаряд, выпущенный из пращи, влетела в дверь самолёта. Я в очередной раз пожалела, что этого не видел наш учитель физкультуры. Во время полёта, кувыркаясь в воздухе, я увидела, как на трамплин прыгнула кариатида. Трамплин не выдержал её веса, сломался, и она покатилась по взлётному полю. Моей радости не было конца. Между тем самолёт взлетел, и я подумала, что, наконец-то, кариатида отстала от меня навсегда. Всё было прекрасно, кроме одного – самого полёта, потому что он был какой-то необычный. Самолёт, как метроном, раскачивался из стороны в сторону и иногда его так заносило, что казалось, что летит он не прямо вперёд, как обычно это делают все самолёты, а в сторону, то в левую, то в правую. Но это не беспокоило меня в данный момент. Я лежала на полу, закрыв глаза, и ликовала до тех пор, пока не открыла их и не обнаружила, что надо мной склонились лица людей. Почти все взгляды были суровы и непреклонны. Только в некоторых из них можно было увидеть какое-то нездоровое любопытство и чувство немого восхищения. Я стала ощущать беспокойство от их грозных и неумолимых взглядов. Меня удивляло их странное любопытство. Я понимала, что безбилетник на борту летящего самолёта событие из ряда вон выходящее, но почему этим были так обеспокоены пассажиры? Всё прояснилось только тогда, когда толпа склонившихся надо мной людей заволновалась и раздвинулась. Я увидела пилота, который выглядел более расстроенным и обеспокоенным, чем все пассажиры вместе взятые.
