До храма досеменил минут за десять. Хотел войти, но, приоткрыв входную дверь, как на какую-то преграду натолкнулся на песнопения, отпрянул, поняв, что идёт служба, отошёл и уселся на скамье ждать окончания.
Адам Иванович Бубликов крещённым не был, поскольку родился во времена воинствующего атеизма, поэтому считал непозволительным просто так, от нечего делать, или из любопытства, заходить туда, где ты – гость нежеланный. Вопросов по Священному Писанию у него была масса. На этой почве и познакомился с настоятелем Храма, отцом Николаем, и вот уже года три, как они, нет-нет, да и схватывались в яростных спорах по тем, или иным эпизодам. Поначалу схватывались. Отец Николай быстро поумерил восторженный нигилизм Бубликова, и его же оружием (думать надо, прежде чем говорить) принудил совершенно по-другому взглянуть на Православие. И сломалось его неверие, и внутренне уже вроде бы готов был принять решение креститься, но чего-то не хватало. Какой-то совершенно незначительной мелочи. И сам не знал какой. Может просто нежелание признать себя неправым, а, иными словами, гордыня, и было той мелочью? Как бы там ни было, но на данный момент времени находился он в каком-то подвешенном состоянии, и склонить его в принятии того или иного решения могла любая, пусть даже внешне пустяковая, как дуновение ветерка, причина.
Дождавшись, наконец, когда закончилась служба и люди покинули храм, Бубликов открыл входную дверь, и так и остался стоять на пороге, пытаясь таким образом привлечь внимание отца Николая. Несколько минут батюшка разговаривал с каким-то прихожанином, и, только закончив разговор, обратил внимание на открытую дверь. Увидев Бубликова, тут же направился к нему:
– Креститься пришёл? – с улыбкой вместо приветствия спросил священник.
– Разговор есть, – угрюмо ответил Адам, и пошёл в сторону скамейки, поскольку там, не взирая на время года и погодные условия, и проходили все их беседы.
– Ну, выкладывай, – усаживаясь рядом, потребовал отец Николай.
– Ты вот меня как-то упрекнул, что имя у меня, как у первого человека, а я не крещённый, помнишь? – спросил Адам.
– И что? – не понял священник.
– А то, что он тоже, насколько мне известно, крещённым не был, – ехидно пояснил Адам.
– Не то время было, Адам! Ни Христос ещё не родился, ни Церкви не было, ни Православия. И были они, вместе с Евой, не только прародителями человечества, но и прародителями греха. Вот поэтому и упоминал его.
– Может и так, – нехотя согласился Иваныч, и замолчал.
