Богомила, развернувшись, подскочила, помогла встать, как-то смешно и мило переходя на мову: «Сашко, та ти що? Живий? Де поранився?» – «Настоящую хохлушку выдает ее речь и забота о ближнем», – сказал он, морщась и выворачивая локоть, чтобы рассмотреть ссадину. Она хлопнула его ладошкой по каске: «Ось дурник! Еще и хохлушкой обзывается! А где правило трех метров? Нельзя так близко подъезжать, хорошо, хоть дорога пустая. Дай гляну ранки!» – «Да погоди! – он поднял велосипед, установил его, осмотрел. – Как говорил наш старшина: во-первых, боевая техника, потом – пропитание, затем личный состав!» Велик был, вроде, в порядке, разве что сдвинулся переключатель на руле, он его выровнял, залез в рюкзак, роняя на асфальт алые капли, вынул аптечку. «Тут есть пластырь и бинт. Ну, и йод. Обработаешь? А то неудобно… как локти кусать» Она кивнула, полезла в аптечку, бормоча что-то про уехавших вперед и даже не оборачивающихся. «Сейчас будет жечь»,– сказала она после того, как влажной салфеткой промокнула ранки, на салфетку же плеснула йода, приложила, глянула на него. Он улыбался.
«Ты чего такой… щасливий?» Он притянул ее к себе, обнял одной рукой, вдруг охнул, отпустил. «Что?!» – «Да, похоже, еще и на правой большой палец выбил. Об руль, наверное». Она взяла руку, посмотрела: «Да, припухает. У Алексея есть мазь от ушибов, вечером надо намазать» – «Намажешь?» Он откинул волосы с ее лица, провел мизинцем по горящей щеке. – «Так, пациент, стоять, не дергаться. Раз выбрали такую ролевую игру, будем соответствовать. Значит, медсестричка и больной?» Он хмыкнул: «Та ни, не больной. Трошки раненый. Но выздоравливающий уже».
Она деловито заклеила ему ссадины пластырем, подмотала бинтом, вытерла и смазала йодом ногу. «Все, готово!» – «Спасибо, родная. Едем?» – «Едем»
«Все-таки педаль немного погнул при падении, – думал он, осторожно набирая скорость и приноравливаясь к слегка покосившейся педали. – Надеюсь, не отломится совсем, а то будет хохма – искать в пустыне шток да приматывать его скотчем к кроссовкам…»
Алексей с Региной ждали их на горочке, забеспокоились, когда увидели бинт на его руке. Он подъехал, доложился виновато.
Осмотрели велосипед, трещину в педали не нашли («Ну и славно!»), Алексей протянул ему эластичный бинт для фиксации пальца. Он намотал на руку, спел, фальшивя: «Голова повязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой траве!» – «Та лучше б голову отломил, балбес! – махнула рукой в сердцах Регина. – Как жеж так умудрился?» – «Знаю-знаю теперь! – поднял он перевязанные руки. – Правило трех метров»
