– Помогите! Пожалуйста!
Свет замирает и начинает двигаться в нашу сторону, а я выдыхаю.
– Что тут происходит?
Я чуть ли не скулю от разочарования, когда вижу непонятно откуда в такое время взявшегося на улице старика с тростью.
– Дедуль, шли бы вы домой. В кроватку, – нетерпеливо говорит Денис и снова тянет меня на себя.
– Я тебе сейчас так пойду – зубов не соберешь. Куда девчонку тащишь?
– Так это жена моя. Домой. – Ложь легко срывается с губ Дениса.
Мотаю головой так, что, боюсь, она у меня оторвется.
– А мне кажется, жена не согласна, – прищуривается дедушка и хватается за трость.
– Считаю до трех, чтоб тебя тут не было на «три», а то тростью настучу. Кто только вас учил так со слабым полом обращаться?
– Раз, два…
Денис отпускает меня и прыгает за руль.
Тишину улицы разрывает свист шин об асфальт, и нас накрывает облаком пыли.
– Ты как, дочка? – Свет телефона озаряет мое лицо. – Не обидел?
Мотаю головой, глотая подступившие к горлу слезы.
– Нет, нет, это знакомый, просто не очень-то я хотела с ним куда-то ехать. Спасибо вам большое.
– Та ну, за что? Хоть чем-то моя бессонница полезна оказалась. Вот, на старости лет героем побыл, – хмыкает дедушка, и я не могу сдержать ответной улыбки.
– Ну как за что? За то, что не прошли мимо и не оставили постороннего в беде.
Перекидываю ремешок сумки через плечо и переступаю с ноги на ногу. Ну не разворачиваться же и молча сматываться. Я так не могу, не после того, как меня спасли из лап обезумевшего Дениса.
– Знаешь, в наше время никто мимо беды не проходил. Это сейчас вот видят что-то не то и начинают. Телефоны свои подостают и снимают, снимают. Зачем снимают, непонятно. Нет бы прибежать на помощь. Тьфу. – Дедушка сплевывает в сторону и берет меня под руку. – Пойдем лучше, я тебя провожу. Как тебя вообще в такой темный переулок занесло?
– Да я на такси ехала, и вот, – киваю в сторону скрывшегося Дениса и морщусь, – дорогу перегородил и начал меня затаскивать в свой «танк».
Дедушка цыкает, и мы выходим на освещенную центральную улицу.
– Так и кто он тебе? Ухажер?
В свете рассматриваю спасителя. Ростом немного выше меня, немного горбится и прихрамывает. Ловит на себе мой изучающий взгляд, а у меня щеки тут же вспыхивают. Неприлично вот так пялиться на людей.
Хмыкает:
– Да уж, на войне вот побывал, и ногу повредили, а в старости вот дает о себе знать. По ночам не могу никак спать, все ноет и ноет. Никак не справиться с этим воспоминанием о самом страшном периоде.
