- Я вам потом все расскажу. А сейчас помогите уговорить отца уехать.
Когда Кубышка вернулся, Ляся сказала:
- Папа, давай попрощаемся... И не трать лишних слов: я все равно останусь. Меня спрячут. А ты поезжай. Если ты тоже останешься, нас схватят скорее.
Старик застонал
- Папка, - прильнула к нему Ляся, - ты же у меня такой умный, ты же все на свете донимаешь!..
- Я так и знал, я так и знал... - сокрушенно бормотал Кубышка. - Господи, так лучше ж ты поезжай, а я останусь!
- Останусь я, - твердо сказала Ляся. - Я, а не ты. Не надо зря тратить время.
Кубышка знал, что, если Ляся уж решит что, с ней не сладишь. И он сказал:
- Деточка, так не гони ж, по крайней мере, меня. Я и до места не доеду умру в дороге от одного страха за тебя...
Ляся заколебалась: в голосе отца было столько муки!
- Едемте! - взял их под руки студент. - Я вас обоих спрячу.
И они опять сели в пролетку. Когда проезжали вблизи покинутой квартиры, Кубышка, выбитый из равновесия всем происшедшим, вдруг выскочил из пролетки и со словами: "Подождите за углом, я сейчас... Я не Тарас Бульба, но не хочу, чтоб и кукла оставалась вражьей силе!" - скрылся в темноте.
Время шло, а старик не возвращался. Лунин прокрался к домику, заглянул в окно - и скорей к пролетке.
- Гони!.. - шепотом бросил он вознице. - Гони что есть духу!...
- Боже мой, что случилось? - Испуганная Ляся рванулась из пролетки.
Но Лунин схватил ее в охапку и опять зашипел:
- Да гони же, гони!..
ПОСЛЕДНИЙ УДАР ПЕТРУШКИ
Когда Кубышку ввели в кабинет следователя, Крупников, начавший уже терять терпение, строго спросил:
- А дочь?
Вылощенный поручик, руководивший операцией, равнодушно сказал:
- Нет ее там. Я на случай, если появится, оставил людей. Вот вам ваш носатый тезка, - положил он на стол Петрушку.
- Ччерт!.. - выругался Крупников. - Вы мне, поручик, все дело загубили! Дернула ж начальника нелегкая поручить арест такому...
- Осторожней! - предупредил вылощенный Он подошел вплотную к Крупникову и брезгливо процедил: - Я не обязан доставлять девочек сынкам туго-сумов. Швейцар в доме моего отца на Лиговской рыбных промышленников дальше передней не пускал.
Крупников поморгал и оторопело сказал:
- Ну, то на Лиговской... Ладно, идите.
- И когда мне выйти, я тоже сам знаю. Бормоча под нос: "Толстобрюхое хамье..." - поручик вразвалку пошел к двери.
- Ну-с, товарищ кукольник, попались? - повернулся Крупников к смертельно бледному Кубышке. - Хотел я вас еще немного понаблюдать на воле, да очень уж вы обнаглели: под самым окном контрразведки большевистскую песню затянули.
