И ушёл, оставив Гидру наедине с этой странной фразой.
«Диатрис», — повторяла она про себя, прижимая к груди край своей накидки. — «И супруга Эвана. Нравится ли он мне хоть чем-то? Нет. От его присутствия становится как-то боязно, будто от взгляда дикого зверя. Он вроде добр, но я видела его злым. И его речи более не рассудительны и вдумчивы: в них гордость и завоевательские амбиции. А ненависть, с которой он упоминает Энгеля, горит тёмным огнём».
Осмотревшись в своём будуаре, диатрисса покачала головой.
«Не я ли сама отрекалась от своей семьи? Может, мы и правда похожи?» — и вздохнула тяжело. — «Что теперь рассуждать? Делить с ним ложе придётся всё равно. Но, по крайней мере, это будет не так, как могло бы быть с Энгелем».
Свадьба была объявлена через день, поспешно, как никогда. Так что у Гидры были сутки на то, чтобы подготовиться. Но ей всё равно было как-то боязно от происходящего. Аврора плакала теперь и об её судьбе, а будущая диатрис искала вокруг себя какие-нибудь мелочи и слухи, чтобы отвлечься.
Поутру она проснулась с Лесницей и потому велела ей найти лавку с благовониями, если таковая ещё была в пустеющем Мелиное. Её не оставляло желание связаться с местным лхамом, коли уж тот мог присутствовать в городе.
Немногим после, когда она в задумчивости бродила неподалёку от кордегардии и искала в аптекарском садике змееголовник, она услышала разговор одного из гвардейцев и сэра Леммарта.
Капитан иксиотов возмущённо вещал:
— Так вот, нашли его в каюте собственного судна, тело разорвано в клочья, а сквозь требуху и матрац проросли пучки этих цветов, лилигрисов! Как в той детской шуточке, мол, не ешь семечки от дыни.
— Да такое и раньше бывало, сэр, — отвечал гвардеец. — Клянусь своими шпорами, я слышал о чём-то подобном года три назад, причём тогда тоже умер важный человек.
— А давно, когда мы ещё детьми были, так умерла известная певица, что кружила головы самим марлордам, — с готовностью сплетничал капитан.
— Да-да, злая сила разорвала бедняжку на куски прямо на кровати! Как же её звали…
— Сагария, Сагария по прозвищу Райская Птица, которую полюбил даже призрак Мелиноя.
— И лилигрисы тоже упоминались.
— А ведь я видел эти цветы буквально недавно, здесь, неподалёку… — протянул сэр Леммарт и наконец заметил Гидру, что вышла им навстречу, хмурая, с пучком змееголовника.
Оба рыцаря поклонились, приветствуя её.
— Что за байка? — спросила она, стараясь не смотреть в безмятежные золотые глаза капитана. — Кто там умер от цветов недавно?
