Он был куда больше похож на диатра Эвридия в молодости, если судить по портретам. Разве что ростом всё равно не доставал до Энгеля. Но он был довольно складным, голубоглазым, кудрявым молодым человеком с подрумяненной солнцем кожей. Его богато расшитый золотой нитью патиновый сюртук походил на отцовский, но сидел куда складнее, подчёркивая гибкую фигуру и хорошо сочетаясь с шёлковым парадным плащом.
А белозубая улыбка его показалась Гидре на удивление приятной. Во всяком случае, он будто бы не осуждал болезный вид невесты и не держал в уме никаких слухов о ней.
— Мои поздравления, — дружелюбно произнёс старший диатрин, и Гидра вновь присела в реверансе. — Особенно тебе, доа.
«Драконий наездник», — подумала Гидра. — «Ну конечно, раз Энгель решил возродить старый Мелиной, то и о возвращении традиции лёта он наверняка не раз задумывался».
— Не торопи события, — усмехнулся Энгель в ответ. Но их короткий обмен взглядами успел многое сказать: похоже, они журили друг друга нечасто, будто боялись затронуть какие-то неудобные темы.
Диатрин Эван задержался глазами на Гидре. Сказал приветственное:
— Диатрисса.
И отошёл в сторону, освобождая им дорогу к рядам гостей и к вратам триконха.
Гидра подобрала подол, и, продолжая держать руку в сухих пальцах принца-диатрина, пошла вместе с ним через поднявшихся со своих мест гостей. Те аплодировали, кланялись и осыпали их пожеланиями о благословении богов и множестве детей. По ходу Гидра украдкой косилась на Энгеля.
Тяжёлая челюсть, прямой профиль — действительно, рыцарь. Если не считать поздравлений от брата, он тоже казался совершенно безрадостным; но лишь до тех пор, пока они не подошли к гостям. Тогда он тряхнул гривой и усилием натянул длинную улыбку.
«Ах, точно», — подумала Гидра и поступила так же.
Сопровождаемые рэйкскими дворянами и гостями из других стран они шагнули в ослепительный день — и пестрота на площади зашевелилась, громким рёвом поздравляя своего принца. Они кричали его имя.
Поднятый шум через мгновения сменился испуганными возгласами. Тень пала на площадь и пронеслась над ней: это Лукавый болотно-зелёным змеем пролетел над Мелиноем и под всеобщий гвалт приземлился на одну из ближайших к триконху крыш. Лёгкие и деликатные лапы даже не рассыпали черепицу. Но, несомненно, дракон прямо в городе смотрелся угрожающе. Никто не знал о его сравнительно спокойном нраве; да и спокойствие это могло перерасти совсем в другой характер при новом дворе. Как менялась драконья натура от женской к мужской, так и поведение их было непредсказуемо и непостоянно даже на протяжении одного сезона.
