— Даже если вы что-то не понимаете, не в этом суть. Я вот о чём: если бы я умерла, не было бы больше вашей жены и вашей луны. Так и считайте меня мёртвой! Можете даже устроить мне поминки, а ещё лучше — похлопочите за мой скрытый отъезд куда-нибудь подальше отсюда.
— Диатрисса, вы в своём уме? Никто не знает, переживёт ли Рэйка завтрашний день, а вы просите у меня подобное!
— Меня не волнует Рэйка!
— В этом мы с вами не похожи, — Энгель резко поднялся на ноги и бросил на свою благоверную негодующий взгляд.
— Злитесь, сколько хотите, но имейте в виду: я вам не союзник и рядом с вами не задержусь ни на мгновение, если мне станет легче!
— Это мы посмотрим, позволю я вам уйти или нет.
— Смотритесь лучше в зеркало, а я уйду!
— Моргемона! — в сердцах крикнул Энгель. — Воистину, вам обвенчаться бы с Мордепалом! Я помог бы вам, коль таково уж ваше самое отчаянное желание — остаться навеки одной. Но не надейтесь, что я брошу всю кампанию для этого каприза и помчусь ходатайствовать о вас куда-нибудь в Астегар!
— Считайте, мы договорились! — выпалила Гидра в ответ. Всю её грудь щемило желанием вырваться в новую, истинную жизнь, в которой не будет всего того, что ей доводилось терпеть из-за высокого происхождения.
Энгель шагнул к выходу.
— Не считаю! — рявкнул он упрямо.
Гидра швырнула подушку ещё раз, но на сей раз та пролетела через штору и упала куда-то на утоптанную землю лагеря. Острая боль пырнула диатриссу изнутри, и она вновь откинулась назад со сдавленным шипением.
Впрочем, она не стала дожидаться помощи от сердобольных рыцарей и сама кое-как выбралась к отхожему месту, благо то действительно было полностью скрыто от чужих глаз колючими зарослями с трёх сторон и задней стенкой шатра — с четвёртой. Потом она, хромая и дыша через раз, вернулась назад. И обнаружила гребень принца на его сундуке. Этим она незамедлительно воспользовалась, чтобы дрожащими руками разобрать свои волосы и привести себя в хоть сколько-нибудь привычный вид.
Платье с неё, конечно, давно сняли, и корсет тоже остался в прошлом. А в сорочке, сквозь которую просвечивали не столько непристойности, сколько синие отёки и ушибы, ей было неуютно. И она завернулась в шерстяной плащ Энгеля. А потом села изучать порезы на своих ногах.
Явившиеся в шатёр джентльмены застали диатриссу во главе стола. Она подняла на них свой яркий зелёный взгляд, чем тут же заставила рыцарей поклониться. Один из них принёс карту и разложил её.
