Можно сказать, ей удалось выспаться. Была то заслуга хлопкового отвара или доброй половины бутылки бренди, она спала без задних ног и не видела сновидений.
Зато пробуждение было отвратительным.
— Просыпайтесь, диатрисса, отбой закончен.
Она скрипнула зубами и, выдернув из-под своей головы подушку, метнула её на голос.
— Исчезните все! — выдохнула она, вновь возвращаясь в поломанную клетку своих рёбер, где не могла вздохнуть без боли.
— Диатрисса, отставить обстрел.
Она открыла глаза и увидела Энгеля, что перехватил подушку за мгновение до попадания в своё лицо, и теперь мелкий лебяжий пух летал по шатру.
Резкий полуденный свет пробивался внутрь сквозь занавес. В воздухе висели крупицы подсвеченной пыли. Гидру кольнуло испугом, и она попыталась сесть, но, дёрнувшись, поняла, почему не стоит этого делать. И смущённо отвела взгляд.
От диатрина больше не веяло благодушием и теплом, он стоял, одетый в свою чешуйчатую броню, и лицо его было угрюмым, а взгляд — скорее настороженным, чем сочувствующим.
— Вам лучше, я посмотрю?
«Лучше?» — возмутилась про себя Гидра, хватая воздух мелкими глотками.
— Не туда смотрите, — ответила она негодующе. — Я не могу даже вдохнуть как следует!
— Ну чего вы хотели со сломанным ребром.
Гидра обиженно отвела взгляд. Она и сама бы предпочла сделать вид, что всех вчерашних слёз не было. Но возвращение к должному титулованию было хуже любой тюрьмы. Она задышала ровнее и незаметнее.
— Я…
— Исходя из ваших слов, диатрис Монифа может быть в опасности. Если Мелиной уже под влиянием Тавра, то хотя бы её я намерен от него оградить, — проговорил Энгель ровно, чеканя слова, будто шаг по мостовой. — Разумеется, пойти против воли действующего диатра я не имею права. Да и ваши слова об её покушении на Аврору меня смутили. Всё это требует обсуждения, вот я и разбудил вас. Проведём совет здесь.
— А если мне нужно по нужде?
— С вашей стороны из шатра есть задний выход, к зарослям. Помочь вам встать?
«Нет уж», — подумала Гидра и мотнула головой. Укушенная нога саднила, всё тело болело, но ещё больше мучила растоптанная вчера гордость.
— Если передумаете, позовите дозорного себе на помощь.
Она сдержанно кивнула. А он подошёл и вручил ей подушку. После чего направился прочь.
Но подушка тут же прилетела ему в затылок. Он дёрнулся и резко обернулся, и вновь с необычайной ловкостью ухватил подушку до того, как та упала на стоптанную землю.
Единственный глаз сверкнул возмущением — но взором замер на ней. Очевидно, ожидая объяснений.
