Полутеплый кофе невкусный, но сегодня ничто не испортит моего и без того хорошего настроения. Скоро чемпионат мира по волейболу, и я, наконец-то, туда попаду. Четыре года назад в это же время провалялся в больнице с травмой и пропустил всё на свете, но сейчас ничто не сможет лишить меня самой заветной мечты моей жизни: я хочу стать чемпионом мира по волейболу, выступая за сборную своей страны.
На мобильном начинает играть мелодия. Смотрю на экран – номер незнакомый. Кривлюсь, так как очень не люблю, когда названивают неизвестные мне абоненты, но принимаю вызов, так как любопытство пересиливает.
А зря, как оказывается позже.
– Слушаю, – довольно твердо произношу, выбрасываю пустой стаканчик в мусорный бак и двигаюсь к своему автомобилю, на ходу нажимая на брелок, чтобы снять сигнализацию.
– Пантелеймонов Алексей Викторович? – неизвестный мужской голос задает вопрос довольно строгим тоном.
– Он самый, чем обязан? – открываю дверь и усаживаюсь в салон.
– Меня зовут Григорий Михайлович Воронов, – мужчина делает паузу, а я понимаю, что где-то уже слышал эту фамилию. – Вы меня не помните?
– Не помню, – ворчу в ответ и завожу двигатель.
– Я работаю юристом на фирме вашего отца.
Мужчина снова запинается, а я замираю. Выключаю мотор, так как понимаю – сейчас меня ошарашат новостью. Да такой, что все моё хорошее настроение мгновенно испортится.
Только не это. Господи, пожалуйста, не дай им разрушить все мои планы. И нафига, спрашивается, я поднимал трубку?
– Так чем обязан? – повторно задаю банальный вопрос и не узнаю свой голос, который охрип, а слова произносятся с трудом.
– Дело в том, что Виктор Афанасьевич в больнице, – и снова юрист делает паузу. Если хочет таким образом произвести на меня впечатление, то зря старается.
– Мне-то что, – только сейчас понимаю, что практически не дышал все это время в ожидании новостей.
– Он при смерти, – добавляет Григорий, а через пару секунд заканчивает: – И хочет вас видеть.
– Мне плевать, чего он хочет, а чего нет, – снова завожу мотор, так как дальнейший разговор считаю бессмысленным. – Так ему и передайте.
– Вы не могли бы приехать в столицу? – не унимается мужчина на другом конце провода.
Такое чувство, что в него бес вселился, и он перестал понимать русский язык. Ведь я четко сказал, что у меня нет никакого желания видеть отца, так к чему эта настойчивость со стороны Григория Михайловича?
– Завтра как раз там буду, – включаю левый поворотник и смотрю в зеркало, чтобы никого не подрезать, когда буду выезжать на трассу. – Только не пойму, чем могу вам помочь. Встречаться с отцом я не буду, можете даже не уговаривать.
