Да и проучить нахалку тоже ручки чешутся. Поэтому открывала чемодан я уже с боевым задором, настроенная аккуратно выпотрошить его. Но не потребовалось. Нужную бумажку заметила сразу в боковом отделении-сеточке.
Хорошо еще, что код на чемоданчике был четыре единицы.
Как говорится: я узнаю ее из тысячи. Потому как врачебно-летная экспертная комиссия – это то, что сложно забыть. Именно эту бумажку, как правило, боятся потерять больше всего.
Поправила телефон, чтобы лучше было видно. Достала бумажку. Все верно, это Настино заключение. Здесь стояли ее данные. Совсем свежее, кстати, всего полгода как обновила.
Закрыла чемодан и поднесла документ к телефону. Молча дождалась пока гаджет сфокусируется и данные на листе станут четкими и разборчивыми. Потом аккуратно закрыла чемодан и остановила запись.
Противно. Вот до невозможности мерзко. Неужели у человека вообще нет никаких границ и стоп-линий? Зачем это было сделано? Неужели она не могла просто попросить, поменяться, придумать что-то менее разрушительное? Ну или кофе, наконец, на нее случайно вылить!
Да можно миллион способов использовать, при которых девушке не понадобится тратить треть зарплаты и неделю на восстановление якобы утерянного. Не понимаю.
Следующим моим шагом было фото вожделенного листочка и отправка его в мессенджере Насте. Как я и ожидала, реакция последовала незамедлительно. Сначала на меня обрушился поток смайликов, а потом последовал видеовызов. Приняла его.
Из телефона на меня смотрела взъерошенная Настя с круглыми как блюдца глазами:
– Кааак? Где оно было? В самолете? Вы уже обратно летите, что с вами? Не молчи, Руся!
– Как мне говорить, если ты слово не даешь вставить?
Голос мой на удивление был грустный, а лицо расплывалось в пиксельной сетке некачественного вай-фая. Настя это тоже подметила и прикусила язык.
– У нас все хорошо, сейчас двигатель починят, и мы полетим обратно. Через сутки где-то. Народ не торопится. Сама знаешь, командировка у нас выходит ничего так.
Пора было переходить к делу. Но язык словно онемел. Говорить правду, хоть она и была мне в некотором роде на руку, оказалось непросто. Но надо. Раз уж назвалась груздем, то пора полезать в лукошко.
– Я нашла твои документы у Лены в чемодане. Все указывает на то, что она их стащила.
Лицо на экране побледнело, а через пару секунд стало размытого красного цвета.
– Ах она…
Дальше полился мелодичный и в то же время достойный самого опытного прораба на стройке поток отборной ругани. Уши мои не свернулись в китайскую лапшу по одной причине – в моей семейке ругались порой позабористей. Но было приятно понимать, что есть еще девушки в русских селеньях.
