– Красота! – с ехидным восхищением воскликнул Митька – замечательный колорит родных мест. Видишь «Бубенный» тут и небо синее, и бабы мясистее.
Виталий усмехнулся, кося глазами на габаритных нимф, выходящих из воды. Из пруда они выходили не по-здешнему чинно, как купчихи из церкви в давние времена (если верить кинофильмам). При общей полноте и гладкости кожи, одинакового роста и некоторой похожести симпатичных лиц, у дам имелись некоторые различия. У одной выделялась более мощная грудь, у другой, бедра.
– Часто к вас такие спектакли? – обратилась грудастая шатенка к Виталию.
Тот растеряно пожал плечами, не зная, что сказать и как себя вести. Между тем, вторая скромно бросала томные и недвусмысленные взоры на него.
– Толька! – заорал неожиданно инвалид – Зачам тебе гнаться за бабой, да еще старой? Хватай любую на выбор, вон они какие аппетитные.
Растрёпанная жена Петровича Клавка остановилась и стала требовать полено для расправы над Митькой:
– Я тебе покажу одноногий черт как обзываться, узнаешь, какая я старуха. Мне только сорок лет.
– Сорок три – поправил Петрович, бросая на траву березовую чурку.
– А ну марш домой! – заорала Клавка на мужа. – Нечего меня на людях позорить!
И они мирно, под ручку отправились в свое неуютное жилище.
– Полено заберите – прокричал им вслед Митька.
– Оно не наше, я его у Пирата из поленницы позаимствовал.
– Да, в концерте по заявкам такого не увидишь – промурлыкала узкобедрая пышка и с задумчиво-призывным взглядом обратилась к Виталию, натягивая платье на мокрое тело:
– Вы нас не проводите молодой человек?
– Да вы сами то, кто такие, откуда? – влез в разговор одноногий, никогда не страдавший чуткостью.
– Мы из Москвы, дом купили на Садовой улице, теперь это наша дача – весело ответила полногубая дама с грудью поскромнее.
Виталий только помотал головой в знак несогласия, он не обожал женский напор и излишний нажим со стороны слабого пола. Женщины было оскорбились, но случайно проходящий мимо Витька «Балон», вызвался составить им компанию, на что обе благосклонно согласились.
«Бубновый Король» приземлился в задумчивой меланхолии по другую сторону от мотыги, не боясь замарать свои моднейшие вельветовые брюки. Никогда раньше философские мысли не досаждали ему из-за их отсутствия, а сейчас он озадачивался вопросом:
«Не сглупил ли он и не остался ли в дураках предоставя «Балону» свободу действий?»
Через минуту он и Митька разговорились. Общих тем оказалось предостаточно, оба любили посплетничать, перемывая косточки знакомым. Перебрали глуповатого «Балона», вздорного «Пирата», ДЕРЗКОГО «Богдана» и прочих обитателей, достойных упоминания. Затем Митька перевел разговор на содержание книги, по виду новой, в очень добротном переплете серого цвета.
