И наконец, что хуже: если мне откажут, сочтя стихотворение безвкусным?.. Или если опубликуют где-нибудь на девятнадцатой странице между памфлетом и очередным очерком про русскую глубинку? А из читателей дай бог с десяток пробежит его глазами и, может, вспомнит о чём-то своём, поразмыслит… Да что там! Скорее, забудут, как только перевернут страницу…
Моя муза не заслуживает быть распятой среди равнодушных журнальных листов. Её судьба – жить и дышать морем.
Может, когда-нибудь, когда мы будем вместе, я преподнесу ей это стихотворение. Преподнесу его невзначай, скромно. Дескать, вот, прочитай на досуге. Она замолкнет, когда взгляд её побежит по строчкам. А когда она поднимет на меня глаза, они будут полны слёз.
Вот тогда, если она захочет, можно будет опубликовать. Но не думаю, что захочет. Пусть лучше стихотворение останется нашей тайной, нашим сокровищем. Таким же, как наша любовь.
На следующий год я снова приезжаю в «Актёр» и первым делом иду в парк – на смотровую. Там фотографируется семья с двумя девочками. Разворачиваюсь, возвращаюсь на аллею и шагаю к пляжу.
В кафе знакомые лица: Володя, Саша, Гриша, Настя с сыном… Но есть и новенькие. Некто Семён и Полина – то ли невеста его, то ли жена… Видимо, сами не определились с легендой, любовники…
Мы сидим со старой гвардией. Володя, как обычно, дует пиво, а я заказываю жареную картошку.
Дни ползут вереницей, наматываются один на другой. Старички историю про музу уже знают, и я рассказываю её молодым – Семёну с Полиной. Полина слушает внимательно и серьёзно, а Семён рядом уплетает пельмени со сметаной.
– Написал стихотворение о ней. Хотя бы будет… что подарить, когда встречу, – я грустно улыбаюсь.
– Ох… это правда очень… красиво, – говорит Полина. – Надеюсь, вы её встретите!
– Конечно, – успокаиваю её.
Семён кладёт вилку.
– Прыгать готова?
– Ой, Сёма… давай не сейчас…
Семён хватает Полину в охапку и тащит к пирсу. Та с визгами и хохотом отбивается. Да уж… Им потеха, я всё понимаю, молодые… но хоть бы не при детях это всё.
А ещё года через два (было ветрено и холодно, никто не купался, и мы в основном просиживали в кафе за картами и домино, а Володя даже в кои веки натянул кофту) кто-то из новеньких ляпнул, что моя муза напоминает по описанию одну актрису.
– Людка Коваль… Которая ещё в Харьковском НУМе училась, – мужичок чешет в затылке. – Ей вроде давали путёвку, но давно уж было…
– А сейчас она где? – спрашивает Настя.
– Да где… Вот уж, как говорится, бес её знает! Лет пять назад на хорошем счету была у Прокопенко. Молодое дарование. Потом родила, растолстела… – мужичок усмехается, но тут же смущается. – Где сейчас, не знаю.
