Доехав на лифте, он подобрался к нужной ему двери и позвонил в звонок. Дверь ему открыл отец. Сильно похудевший, постаревший, ставший совсем седым, но его родной и любимый папа.
— Здравствуй, сынок, — сказал Анатолий и улыбнулся.
Дмитрий переступил порог и обнял своего отца.
Дмитрий и Анатолий после небольшого застолья сидели в гостиной на диване, в той самой комнате, где два десятилетия назад стоял гроб с дедом Димы. Мать была на кухне и мыла посуду. Она по взгляду своего сына поняла, что тот в первую очередь пришёл пообщаться с отцом.
Мать давно психически подготовила себя к худшему, но гнала от себя все мысли. Ведь Дима — не Анатолий, Дима рос здоровым мальчиком. А что, если и он был болен той же болезнью? А что, если она наследственная, и её внуки тоже будут подвержены этому недугу? Что тогда? Нет, не надо об этом думать…
— Давай, сынок, — сказал Анатолий, — по глазам вижу, хочешь о чём-то со мной поговорить.
— Да, пап. Очень хочу. И очень боюсь.
Анатолий кивнул. Он встал, подошёл к двери, выглянул в коридор, убедился, что жена — на кухне, и закрыл дверь в комнату на замок. Отец посмотрел на сына. Он знал, о чём хочет поговорить с ним Дима, но в то же время очень надеялся, что речь пойдёт о чём-то другом. Дима вынул из кармана пузырёк с таблетками, теми же, что раньше принимал сам Анатолий, он открыл пузырёк, достал две таблетки и съел их. Отец сглотнул подступивший к горлу комок, теперь сомнений не оставалось. Он сел обратно на диван рядом с сыном.
— Я слушаю тебя, — произнёс Анатолий.
Похоронщик вздохнул.
— Я развивал наш с тобой дар.
Анатолий сложил ладони.
— Так я и думал. Этого я и боялся.
— Сначала всё было хорошо. Началось с того, когда мне было тринадцать, я нашёл в одном из дворов мёртвого котёнка. Мне его стало ужасно жалко. Сначала меня посетила мысль, что я не смогу ничего изменить, но тут… — Дмитрий резко затих.
— Что?
— Я вспомнил похороны деда и то, как ты оживил птичку. Я решил попробовать так же. Трупик лежал в луже, недалеко от ливневой канализации, я его взял в руки. Шёрстка уже облезала, животик его раздулся. И тут что-то холодное и колючее пошло из моей шеи, — отец смотрел на Дмитрия в упор и медленно кивал, — где-то в районе моего сердца оно разделилось на две части и каждая из них пошла по моим рукам. Болезненные ощущения пришли, когда эта штука дошла до пальцев, фаланги сильно заломило. Она вышла из меня и перешла в трупик котёнка. Всё лишнее из него вышло. Он открыл глазки, спрыгнул с моих рук, отряхнулся и убежал. Больше я его не видел.
