— Потрясно, железка! Но меня тебе не провести и не старайся. Я вашего брата за версту чую, и ты точно не человек, — теперь мез уже стал раздражать Арма, наверное, своей слишком явной схожестью с человеком. — Так что на счёт экскурсии по складам? Мы только прогуляемся по территории, и я уеду.
— Сожалею, господин Кант, но без разрешения это невозможно, — опытный взгляд детектива сразу уловил момент возвращения Майла к роли простого служащего, этакого меза не обременённого мышлением.
— Жаль, очень жаль, — напустил на себя печальный вид Арм, хотя уже закипал от злости. — А я-то думал мы уже подружились. Что ж, поеду за разрешением.
— Счастливого пути, детектив, — сухо, как обычный бюрократ, попрощался с ним управляющий.
— И тебе не хворать, железка, — хитро подмигнул тот, намерено хлопнув дверью.
Лицо Майла исказила злость, которой никто, и даже детектив Арм Кант, никак не ожидал бы от меза. Ко всему управляющий ещё прошипел парочку проклятий наглому гостю, прямо в закрытую дверь.
— Мара, я вернусь! — раздался такой злобно-жизнерадостный голос детектива уже в фойе.
Арм, проходя мимо стойки, вновь нагло рассматривал идеальные груди секретарши, и та вынужденно показала ему язык.
— Не сомневаюсь, — буркнула она себе под нос.
— Эй! — обернулся он у самых дверей. — Встретимся сегодня вечером у меня? Покрутим твои гаечки?
— Доброго Вам дня, господин Кант! — излишне громко и слащаво крикнула ему Мара.
Ещё и за дверями офиса она слышала его искренний, издевательский смех, а он уже не видел, как её милое личико исказила гримаса снисходительного презрения.
Гард
Его можно было принять за мертвеца, таким жалким и обречённым был его вид, но старик всё ещё дышал. В просторной спальне уже с ночи толпились родственники и слуги. Молодой лекарь, достойный сын своего всеми уважаемого отца, этой ночью предрёк скорую смерть больного. Сыновья, и особенно невестки, устали ждать, но не смели покинуть покои умирающего. Женщины перешёптывались, уединившись в дальнем углу.
— Да сколько он будет нас мучить? — с досадой спросила одна из них, светловолосая и, если бы не спесивое выражение ухоженного лица, даже красивая.
— Если бы он огласил завещание, здесь никого бы не было, — отвечала другая, темноволосая, с маленьким, вздёрнутым носом.
— Если потом выяснится, что он всё же его составил и не про нас, пусть вечно мучается в Аска́ше, несносный старик, — едва слышно выдохнула светловолосая подруге в ухо.
