Неспешно бредя между рядов, я просто любовалась всем этим изобилием. Покупать ничего не собиралась. На первое время всё было. А вот и нужная мне палатка. На прилавке раскинулись роскошные меховые покрывала, за спиной владельца висели шапки и шубы из лисы и соболя, а плащ из волчьих шкур просто поразил. Неужели кто-то купит? Он же тяжеленный. Хотя зимы у нас такие, что какому-нибудь охотнику сгодится. Лето скоротечно, а зима наступала быстро и раз завьюжит в октябре снег уже не тает до весны. Потому и торговали мехами круглый год. А в этот плащ можно закутаться с ног до головы и ночевать прямо в снегу, точно не замёрзнешь.
— Присматриваешь что девица? — Продавец наверно устал смотреть, как я таращусь на его товар.
Смутившись, отдёрнула руку, которой гладила мягкое покрывало из пушистых кроличьих шкурок.
— Нет, — набравшись смелости, открыла сумку и достала соболиную шкурку. — наоборот хотела вам предложить купить у меня мех.
Мужчина сощурился. Кто-то нетерпеливый спеша по своим делам, толкнул меня в спину. Я чуть отодвинулась в сторону, чтобы никому не мешать, заодно оказалась в тени палатки.
— Ты хоть знаешь что это за мех? — Хохотнул торговец, сунув большие пальцы рук за пояс.
— Кто же не знает соболя, господин. Мех отличной выделки.
Махнув шкуркой, положила на прилавок так, что коричневый мех засиял в лучах солнца.
Мужчина сощурился, руки освободил, взял шкурку и стал вертеть и так и эдак.
— Капкан или стрела?
— Ловушка. Капкан портит шкуру, и я не такой хороший стрелок, чтобы попадать в глаз. Уж больно соболь юркий.
Торговец хмыкнул, но рассматривая мех, косился на меня уже с интересом. Вывернул и стал внимательно осматривать выделку.
— Отличная работа. Говоришь сама добыла?
Он опять вывернул шкуру и положил на прилавок.
Я кивнула, убирая её обратно в сумку.
— Много у тебя? Меньше пяти не возьму, иначе даже на шапку не хватит.
— Тридцать господин.
— И все такого цвета?
— Один в один, отличный полушубок выйдет.
— А ты смотрю разбираешься.
— Так на севере живём, — я широко улыбнулась — Тут только младенцы в мехах не разбираются.
— И то верно, и сколько за всё хочешь?
Я чуть не ляпнула девять золотых, но вспомнила чему учил дядька Казим.
— А вы сколько дадите?
— Дай подумать.
Он снова сощурился, глаза стали хитрые. Точно думает как обурить дурёху, выбравшуюся из глухомани и цен не знающую. Я напряглась, если предложит меньше ни по чём не продам. Пойду искать другую лавку.
— Если всё как ты говоришь девонька, дам за всё десять золотых. Но сама понимаешь на товар смотреть надо, когда сможешь принести?
