Здесь маяк больше не нужен. Вдали от городской суеты. На отшибе. Он само одиночество. Расставание и уход от людей. Там место безумцам вроде Ивана. Среди скал и бушующих волн. В вечной борьбе с неизбежностью свет чистого разума гаснет. И в той глубокой, непроглядной пучине, никому не найти верный выход.
2
Кабинет вызывает странное чувство.
Будто живому в гробу опускаться на дно глубокой могилы.
Воспоминаний о прежней жизни немного.
Чужие вещи на столе, глупые картины на стенах, незнакомые книги в шкафу у окна. И запах. Дешевый парфюм. Таким пользуются миллионы мужчин по утрам. Они пахнут одинаково отвратительно.
Мебель.
Все в одном стиле. Какое-то русское барокко. Время Петра и бояр.
Иван скрывается здесь от людей уже несколько дней. Эта могила с огромными затемненными окнами на сто тридцать пятом этаже главного офиса корпорации «ОЗМА», как нельзя лучше подходит для мертвеца. Отсюда открывается вид на все побережье.
Орфей отправился в царство мёртвых, чтобы спасти свою жену. Ивану так делать не нужно. Лина, как тень, всегда рядом с ним.
– Ты все испортил.
– Я подписал документы, как ты хотела.
Лина берет со стола папку с бумагами и проверяет каждый лист. В её взгляде скользит что-то от хищника, который нашел свою жертву.
– Хочется покурить.
– Я скажу, чтобы тебе принесли сигареты.
– Мне интересно.
Лина отрывает взгляд от бумаг.
– Это я хочу курить или кто-то другой.
– Ты все утро слегка не в себе. Тебе нужно выпить лекарство.
Лина гладит его по руке. Прикосновение мертвеца к мертвецу.
– Я забыл рисперидон в туалете.
– Плохо. Никто не должен знать о лекарстве.
– Это безумие неопасно.
– Ошибаешься, милый. Мой отец принимал рисперидон каждый день.
– Его больше нет.
Лина забирает папку с документами и направляется к двери кабинета.
– Я схожу за таблетками, милый.
Она смотрит Ивану в глаза. Женский дух убийства и смерти. Эскорт бога битв. Наводящая ужас. Прообраз валькирий. Её тонкие губы дрожат. Она посылает ему поцелуй и уходит.
Иван снова ищет взглядом маяк. Может быть, то был сон? Полуденный бред, что часто приходит к нему между приемами рисперидона.
– Я всего лишь безумный старик.
Он повторяет это заклятие несколько раз. Предпринимает жалкие попытки убедить себя в рациональности мира, но никакие слова не изменят порядок вещей, и он знает об этом. Он противится мысли, которая постоянно присутствует: все нужно сжечь. Уничтожить. Улицы и дома. Память и чувства. Разрушить до основания. Посыпать все солью. Оставить проклятие этому месту. Чтобы ничто больше не выросло здесь и город никогда не стал прежним.
