Тонкая грань стекла отделяет меня от реального мира.
Михаил возвращается вместе с мужчиной в костюме. Он какой-нибудь Толик-Борис-Александр. Полицейский, юрист, адвокат. Поди разбери. В его взгляде скользит что-то такое псевдо-собачье. Хвост бы ему. Он бы вильнул. Видимо Михаил заплатил приличную сумму и теперь мы стали с Николаем-Валерой-Антоном друзьями. Он сует мне какие-то документы и ручку.
– Ознакомьтесь и подпишите.
Я чувствую себя идиотом. Буквы скачут перед глазами, я пытаюсь читать, но, к ужасу, натыкаюсь на одни и те же слова. Они подменили весь текст!
Ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить.
Ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить.
Ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить.
Ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить.
Ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить.
Ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить.
Михаил дает мне стаканчик воды и поясняет:
– В записях ты безработный и обратился в больницу по собственной воле для профилактики устремлений.
Вот значит, как. Это стоит немало. Интересно сколько еще предстоит отработать, чтобы вернуть все долги. Этой жизни явно не хватит.
Я ставлю подпись.
– Желаю вам счастья, – говорит Геннадий-Евгений-Артур и хлопает меня по плечу.
Я давлюсь теплой водой с примесью хлорки.
5
Михаил крутит руль, как сумасшедший. Мы вот-вот разобьемся. Машина влетает в тоннель на первой космической скорости. Звуки становятся ближе. Свет в лампах на потолке постоянно дрожит. Серый бетон. Серый асфальт. Грязные стены. Канализационный коллектор, сквозь который летит наш Спутник-1, не блещет цветами. Где-то там осталась больница, врачи и служба надзора. Чувство тревоги слабеет, но миром по-прежнему правит кошмар. Всюду я замечаю:
