– Точно нет. Отец сегодня утром получил почту. Я не дура, чтобы не догадываться, о чем ему пишут, каждый раз в синем конверте с тиснением. Сговор на меня. – Она моргнула, отворачиваясь к окну, на деле же просто отводя повлажневшие глаза. – Я даже не знаю, с кем.
– Вам тоже приходит почта, мисс. – пробормотала Дэлит, и Луизетта снова посмотрела на нее, пораженная, насколько тихо заговорила ее учительница.
– Мне? Нет… Я давно не получаю писем. Подруг у меня не осталось, те, что были… Так давно, я даже лиц не помню. – Действительно, она не могла сказать, прошло двенадцать лет? Пятнадцать? Их образы расплывались в ее сознании, остались только смутные обрывки детских игр: обруч, катящийся по дорожке сада, ноги, крепко бьющие по гравию в прыжке, когда под ними пролетает скакалка. Ей давно не по возрасту было заниматься чем-то подобным. – А сестра…
– Она Вам пишет.
Дэлит почувствовала, что ее грудь сдавило, как будто она достала потертый конверт, захватанный руками дворецкого, из собственного сердца. С тихим шелестом она пододвинула письмо по столу, пока оно не наползло на тетрадь Луизетты.
Барышня молчала. Затем вздохнула с тихим звуком изумления и счастья: ни «о», ни «а», а тем восклицанием, каким, должно быть, молились в древнем Апиме.
– Идите же, читайте. Урок окончен.
Но Луизетта только сидела, прижав письмо к груди, точно хотела протолкнуть его через ребра прямо в свое сердце.
Она спросила, откуда Дэлит его взяла, и та рассказала. Без смеха и без попытки разукрасить рассказ. Сухо изложила, как они с Уолтоном взошли на холм и как с него спустились, он – избавившийся от всех своих нош, она – приобретшая больше того, на что рассчитывала.
– Почему же Вы это сделали?
Что она могла ответить?
– Просто я сама жду письма, – пробормотала Дэлит, чувствуя, что краснеет.
Оставшаяся неделя прошла в том же ритме, что и минувший день. Луизетта не меняла своего поведения. Разобиженная на отца, она трапезничала в своей комнате, спускаясь из нее только для занятий с Дэлит. Которая, в свою очередь, старалась держать себя в руках, не желая допустить ни малейшей фамильярности.
Дэлит разобрала, наконец, чемодан, в том числе вытащив все то, что прятала под подкладкой. Добрых пару минут она стояла посреди комнаты, держа в руках свои чертежи, перелистывая их… пока из записной книжки не выпал служивший закладкой медальон. Когда Дэлит накинула его на шею, заправив под ворот блузки, золоченый овал ожег ее кожу холодом.
