С детства мечтал гарем я построить
Виталий Пуханов
Был я женат на Маргарет Тэтчер
Десять железных лет.
Ждал Маргарет к ужину каждый вечер.
Полночь! А Маргарет дома нет.
Был я женат на Анджеле Дэвис,
Нравилась Анджела мне.
Прямо со свадьбы куда-то Анджела делась.
Бедная Анджела оказалась в тюрьме!
После женат был ещё не однажды
Вот на тебе и тебе, и тебе.
Как меня звали, уже неважно,
Сменный аксессуар при чужой красивой судьбе.
Владимир Буев
С детства мечтал гарем я построить:
Многоэтажный дом.
Толпу знаменитых бабищ удостоить
Рядом со мной находиться в нём.
Не удалось достичь цели в жизни.
Ведать не ведал о том,
Что найдётся в родной огромной отчизне,
Кто с моей мечтой знаком.
Тот, кто, подслушав секретные мысли,
Выдаст публично их в свет.
И уж совсем непонятка загрызла,
Что может явиться куплет,
Пародию как бы изображая.
Предмета пародии нет.
В стихе сатиричности – кладовая.
…Тягой к сладкой жизни согрет.
И Стендаль когда-то коптил
Виталий Пуханов
Жил такой писатель – Стендаль.
Кто его читал, золотую имел медаль.
В средней школе в Киеве в семьдесят седьмом.
«Красное и чёрное» – суперкнига, ну обо всем!
Были мы четвёртого класса ученики.
Стырили придверные половики
Во всех подъездах с первого по девятый этаж.
Стендаля давали, когда тряпья достаточно сдашь.
На улице Курчатова в пункте приема вторсырья
Подружилась с книгою юность моя.
Были мы наивные, как все тогда – бестолковы.
За тряпье давали две банки американской пепси-колы.
Можно сделать крутую подставку под ручки, карандаши.
Нет, говорю, дайте лучше Стендаля,
Мама сказала, он для души.
Наверное, так и делают выбор
Посреди заморочек школьных и дворовых игр.
Спасибо тебе, район пролетарский жлобский,
Дорого ты запросил за то,
Чем торгуют по тридцать рэ на Коломенской у метро.
Когда мимо иду, смотрю по-сиротски.
Владимир Буев
И Стендаль когда-то коптил
Небо чистое российское. В Москву входил
Как завоеватель, и видел он пожар.
Для него лишь зрелище, для русских – безумный кошмар.
…Дети же все советские и не только они
Читали Стендаля – не было от него брони.
О «Красном и чёрном» знал любой ученик,
Даже если кто в школе был самый крутой озорник.
Даже те почитали-читали Бейля Мари-Анри,
Кому уже пора было начинать сушить сухари.
И не только «Красное и чёрное» знали наизусть,
Но и «Красное и белое» не завывало тоску и грусть.
А «Пармская обитель» и первый его роман «Арманс»,
Не говоря уж о «Ванина Ванини»,
